Забавно, что, хотя люди постоянно списывают сложные примеры поведения животных на «обычные инстинкты» и потому не считают возможным сравнивать их действия с аналогичным поведением человека, те же люди не замечают или сознательно игнорируют важность простых инстинктивных моделей поведения, когда им это удобно. Поэтому о курах-несушках, мясных телятах и собаках, содержащихся в клетках в ожидании опытов, говорят, что это не причиняет им страданий, поскольку они все равно не знают других условий. В третьей главе я показал, что это ошибка. Животным необходимо двигаться, расправлять конечности или крылья, ухаживать за собой и поворачиваться, даже если условия, в которых они живут, не позволяют этого сделать. Стадные животные не чувствуют себя комфортно, будучи изолированными от других представителей своего вида, даже если никогда не знали других условий; а слишком большое стадо или стая могут дать тот же эффект, поскольку животное не сможет распознать всех окружающих его особей. Этот стресс выливается в такой «порок», как каннибализм.

Распространенное непонимание природы животных позволяет тем, кто относится к ним не лучшим образом, отметать любую критику одним аргументом: «Они же не люди». Действительно, так и есть; но при этом они и не машины по переработке корма в мясо и не инструменты для исследований. Если учесть, насколько популярные представления о животных отстают от последних научных данных, полученных зоологами и этологами, которые месяцами, а порой и годами изучают животных с блокнотами и камерами, станет понятно, что сентиментальный антропоморфизм куда менее опасен, чем противоположное ему удобное и утешительное убеждение, будто животные – это лишь комочки глины, из которых мы можем слепить все, что захотим.

Природа животных служит основанием и для других попыток оправдать наше обращение с ними. Вегетарианцам часто возражают, что, поскольку другие животные убивают ради пропитания, это можем делать и мы. Эта аналогия устарела еще в 1785 году, когда Уильям Пейли опроверг ее, отметив, что люди могут прокормиться и без убийств, а у других животных нет выбора – они должны убивать, чтобы выжить[403]. В большинстве случаев это верно; есть лишь отдельные исключения – например, шимпанзе могут обходиться без мяса, но иногда его едят; однако эти животные все равно не попадают на наш обеденный стол. Как бы то ни было, даже если животные, которые способны довольствоваться вегетарианской пищей, порой действительно кого-то убивают и съедают, это не может морально оправдывать аналогичные действия с нашей стороны. Весьма удивительно, что люди, которые обычно ставят себя несравнимо выше других животных, для подтверждения своих прав на привычный рацион прибегают к такому аргументу, призывая вдохновляться и руководствоваться именно примером животных. Суть, конечно, в том, что животные не могут изучать альтернативы или размышлять о том, насколько этично убивать ради пропитания, – они просто убивают. Мы можем сожалеть о том, что так устроен мир, но бессмысленно считать животных морально ответственными за свои поступки или виновными в них. Однако любой читатель этой книги способен сделать моральный выбор. Мы не можем уйти от ответственности за этот выбор, подражая действиям тех, кто выбор сделать не способен.