Изображали Лилит и другие художники — среди прочих, Джон Кольер («Лилит», 1887), принадлежавший к младшему поколению прерафаэлитского движения, и американец Кеньон Кокс («Лилит», ок. 1891–1893). Еще чаще первая женщина фигурирует в литературе XIX века. В неоконченной эпической поэме Виктора Гюго «Гибель Сатаны» (годы создания: 1854–1862, опубликована посмертно в 1886‐м) Лилит действует на протяжении всего повествования. Она изображена там дочерью Сатаны и активной сторонницей зла: это она дала миру Меч, Тюрьму и Крест, на котором распяли Христа. Особым врагом ей видится народ Франции, чья любовь к свободе ставит под угрозу ее дурные планы. В отличие от Сатаны, который к концу поэмы исправляется и вновь превращается в Люцифера, каким он был до мятежа, Лилит — настолько преступная злодейка, что исправиться она неспособна, и ангел свободы превращает ее в пар[1316].

Еще больше места отведено первой женщине в пьесе французского декадента Реми де Гурмона «Лилит» (1892), которая, вероятно, никогда не предназначалась для постановки на сцене, а задумывалась просто для чтения как поэма в прозе. Действие разворачивается главным образом в Эдемском саду, но иногда переносится в Ад и другие места. Гурмон описывает первое соитие Сатаны с Лилит довольно подробно, и наверняка многие его современники были шокированы этим описанием. А потом дьявол восклицает: «Да, такими и должны были быть наши первые поцелуи! Мы навсегда извратили любовь! Мы перевернули ее вверх дном! Женщина, я боготворю тебя!»[1317] Лилит хвалит его в ответ, и в длинном, напыщенном, декламаторском диалоге они продолжают превозносить друг друга за склонность к кощунству и распутству[1318]. Среди прочего Лилит просит Сатану звать ее бесплодной, риторически вопрошая: «Разве я — не Бесплодная?»[1319] Этот эпизод воспринимается как типичное стремление декадентов эстетизировать зло и дать ему возможность поупражняться в красноречии. После того как парочка наскучила друг другу в постели, Сатана — вечно готовый расстроить замыслы Бога — предлагает своей подруге соблазнить Адама, а сам тем временем собирается соблазнить новую спутницу жизни Адама — Еву[1320]. Приняв обличье змея, Сатана пытается уговорить райскую чету отведать запретных плодов. Ева проявляет больше любопытства, чем муж, и жажда знаний одерживает над ней верх. Съев плод, она говорит змею: «О, малыш Сатана, спасибо, я люблю тебя!»[1321] Однако из дальнейшего монолога Сатаны явствует, что он точно не выступал здесь ни помощником, ни проводником добра[1322].