Когда вместе с другими, "выбравшими свободу", после проверки я направлялся к самолету, подошла ко мне женщина пожилая, а с ней старик, как выяснилось, отец.

─ Ух, ─ говорит, ─ как вас проверяли. Многие обратили внимание.

А старик спрашивает:

─ Извините, пожалуйста, кто вы? Какая у вас профессия?

─ Писатель, ─ говорю.

─ Ну, тогда понятно, ─ говорит старик, ─ рукописи искали.

─ Не знаю, что искали. Рукописи я с собой не везу.

(Часть рукописей вывез президент Профер, но, разочаровавшись в них по совету консультанта своего Соколова, любимца американского славизма, отослал их моим венским знакомым, тем самым, которые рекомендовали меня фонду доктора Фауста. Другую, большую часть рукописей и блокноты передали мне через Финляндию. Не бескорыстно, конечно, денег заплатить не имел, но отработал натурой ─ пахал и сеял литературную ниву на барина.)

Старик спрашивает дочь:

─ Какие у нас места в самолете? А, извините пожалуйста, у вас? В разных концах? А мы поменяемся, надо держаться вместе. Вы ─ писатель, а я и моя дочь Мирра ─ большие любители литературы. Она инженер-экономист, работала на кабельном заводе, и я там же работал в отделе снабжения. Извините пожалуйста, как вас? Это по паспорту, но писатели, особенно, извините, евреи выбирают себе звучные имена. Вы не выбрали? Ну, хорошо. А я Мордухай Файволович Мордухаев.

В самолете Мордухай Файволович с дочерью действительно оказались рядом. Поменялись с какой-то четой, которая рада была покинуть хвостовую часть, где сильнее качало.

─ Вы как писатель не должны беспокоиться, ─ говорил Мордухай Файволович, ─ на Западе писателей, особенно диссидентов, встречают с распростертыми объятиями. Вы радио слушаете? Солженицын получил многие миллионы долларов и построил себе виллу, Бродский недавно получил полмиллиона долларов, "Премию гения", и купил ресторан. Так и называется ─ "Премия гения". ("Премия гения" в Америке существует, после Бродского ее получил некий грузинский публицист-диссидент. Кажется, его фамилия ─ Челидзе.) Конечно, ─ продолжал Мордухай Файволович, ─ Солженицын и Бродский многие годы провели в ГУЛАГе. Вы были в ГУЛАГЕ? Нет? Ну.., ─ задумался и несколько снизил градус восторга Мордухай Файволович, ─ все равно все будет хорошо. Главное ─ чтоб вокруг были хорошие люди. Кто знает, может быть, вам, известному, знаменитому писателю понадобятся такие люди, как я и моя дочь Мирра, замечательный бухгалтер. Вы, конечно, получите большие гонорары, и вам нужен будет бухгалтер.

Известие, что я не был узником, Мордухая Файволовича насторожило, как городничего мелкий промах Хлестакова. А я, признаюсь, начал немного вести себя, как Хлестаков в неких высказываниях и манерах. Потому что при таком долгом и тягостном непризнании и прозябании приятно побыть важной персоной хотя бы перед Мордухаем Файволовичем. Тогда много еще было невостребованных сил, еще не истрачена была и чудная молодая зависть, которая одна может поддержать в тяготах. Хотелось денег с полмиллиона, веночек гения, бронзовый или лавровый, в зависимости от сезона. Зависть ─ чувство молодое, как любовь. В старости только дураки завидуют, потому что зависть ─ это дорога в будущее.