О зависти написал роман Юрий Олеша, он так и называется "Зависть". О чем там в подробностях, не помню, но первую фразу помню: "По утрам он поет в клозете". Какой-то "модерный" натурализм. Первая фраза определяет стиль романа, а иногда и его идею. Если бы я писал роман о зависти, то выбрал бы другой стиль. Но вряд ли напишу такой роман, многое из того, что мог бы написать, не напишу. Все-таки, в чем-то "лица" преуспели, много отнято было у меня молодых сил. И потому даже такие явно корыстные поклонники, как Мордухай Файволович были к месту. А Мордухай Файволович имел, безусловно, корыстную цель пристроиться с дочерью возле меня, возле моего успеха, в который уверовал, особенно, когда увидел приглашение в Западноберлинскую академию, которое я ему по-хлестаковски показал, чтобы сгладить некоторое разочарование в отсутствии у меня ГУЛАГ-стажа.

─ О, вы там будете на всем готовом, немцы платят большие деньги. Так может мы с Миррой тоже поедем в Германию? Если вас специально пригласили, так у вас там немало знакомых.

Мордухай Файволович так хотел мне понравиться. Когда железный занавес остался позади, ситуация пока все-таки не менялась. Израильское "лицо" встретило меня кисло, если не сказать ─ грубо. Увидев приглашение в Западноберлинскую Академию, "лицо" сказало:

─ К немцам едете? Кто прислал вам израильское приглашение? Почему вы едете по израильскому приглашению?

─ Мне отказали в советском заграничном паспорте.

─ Каково происхождение вашей жены? ─ и сделал отметку в списке.

─ Извините пожалуйста, что я вмешиваюсь, ─ сказал Мордухай Файволович израильскому "лицу", ─ но этот человек ─ писатель, известный писатель.

─ Писатель? ─ иронично перекосило рот израильское "лицо", ─ что ж, езжайте с известным писателем в ночлежку, ─ и подал нам какие-то талоны.

Мордухай Файволович все суетился рядом, не отходя от меня. Перед аэровокзалом нас ждал микроавтобус, и когда я садился в него, то, неловко оступившись, ударился головой о дверной проем. Не то чтоб очень сильно, но ударился.

─ Ой вэй! Ой вэй! ─ крикнул Мордухай Файволович и, подбежав, погладил меня ладонью по ушибленному месту.

Даже дочери, инженеру-экономисту, стало неловко от такого рвения.

─ Зачем ты так делаешь, папа? Что значит? Человек ударился.

В ночлежке, то есть в отеле с объявлением об унитазах на туалете и запахом дезинфекции, Мордухай Файволович сказал:

─ Мы с Миррой не покинем вас. Мы будем рядом все время. Что это за Европа! Клопы! Как в каком-нибудь Хозрятине. Клопы ─ это ведь признак некультурности. Культура является определенным показателем степени развития человека. Это слова Михаила Ивановича Калинина. Он вытащил из чемодана книжку "М. И. Калинин. О коммунистическом воспитании".