Снова приходится повторять: надо помнить о международной обстановке, которая складывалась с середины 1930-х годов вокруг СССР. Страна находилась перед реальной угрозой войны, причем против нее выступали все крупнейшие мировые державы (явно или тайно). Подготовка к войне шла, конечно же, и на идеологическом фронте – чрезвычайно важном. Требовалось, не считаясь о жертвами, крепить единство партии и народа.

Сталин не был заинтересован в том, чтобы разворачивать массовые репрессии. Они неизбежно порождают множество недовольных и озлобленных, готовых свергнуть существующий режим. Таким путем не укрепишь власть, а тем более – единство народа.

В 1934–1935 годах германской разведке не удалось спровоцировать широкомасштабный террор внутри ВКП(б): они затронули главным образом не разоружившихся участников левой и ультралевой оппозиций – зиновьевцев, троцкистов, шляпниковцев, децистов. «Правые» и раскаявшиеся «левые» в этот маховик не попали.

Так продолжалось до середины 1936 года, пока появились, в частности, показания Э.С. Гольцмана о создании объединенного антисталинского блока. Усиливающаяся оппозиция представляла собой грозную силу, в особенности после того, как к ней примкнул Г.К. Орджоникидзе (что в конечном счете объективно спровоцировало «ежовщину»).

Январский процесс 1937 года Пятакова – Радека был, по имеющимся на настоящее время данным, в значительной степени сфальсифицирован с целью сломить орджоникидзевскую оппозицию. Но она, лишившись своего лидера, накануне июньского (1937 года) пленума ЦК ВКП(б) усугубила ситуацию встречей за «чашкой чая» у И.А. Пятницкого.

Зверства «ежовщины» были обусловлены противоречиями центра и периферии, междоусобной борьбой противостоящих друг другу кланов на местах, стремлением группы центра (Молотов, Каганович, Андреев, Ворошилов, Маленков) укрепить свое положение. Только с учетом существования этого сложного узла противоречий можно пытаться распутывать тайные нити событий 1937–1938 годов.

Вообще, крупные государственные мероприятия, тем более репрессивного характера, затрагивают интересы очень многих людей и групп. То, что требуется инициаторам и вдохновителям подобных акций, неизбежно так или иначе преображается, искажается, порой очень значительно. В большом размахе «ежовщины» нельзя обвинять не только конкретно Сталина, но даже центральные органы в Москве. Вовсю усердствовали местные руководители, решая собственные задачи.

Например, первый секретарь обкома ВКП(б) Республики немцев Поволжья (с 1935-го председатель ее ЦИК и Совнаркома) А.А. Вельш, как пишет К.А. Залесский, «вместе с наркомом внутренних дел республики И.З. Рессиным (расстрелян 27.2.1940) развернул в АССР беспрецедентную кампанию массовых арестов и расстрелов. Причем Вельш часто действовал не по указанию из центра, а по личной инициативе. В авг. 1937 отстранен от должности и арестован. Приговорен к смертной казни. Расстрелян».