Многие из наших, любящих общество и охотно завязывающих более тесные отношения с сибиряками и московской бюрократией, наносили визиты и приглашались на карты, обеды и вечера. Они придумали из благодарности за оказанную любезность послать великолепные торты начальнику управления и пригласить жителей города вместе с начальством на концерт, а до этого решили устроить чаепитие, с различными добавками.
Была назначена складчина, позаботились о необходимой мебели и посуде; пригласили концертантов для пения и музыки, для русской и французской декламации, состоялись репетиции, которые прошли удовлетворительно, поэтому мы были в надежде, что все пойдет по заранее намеченной программе. Выступали Дубовик[419], Дидье[420], Латускович[421] и т. д. Мой друг из Вильно Ян Клечковский[422] прибыл в Канск раньше, чем мы, раздобыл для нас помещение, мы расположились в пустом, просторном доме, без всякой мебели, заняли небольшую комнату, постелили на землю, и тут мы провели целый день, читая, и так же не принимали никакого участия в канских компаниях. В этом же доме было решено провести планируемый концерт. Одна большая комната была украшена как концертный зал, другая — как буфет. В первой принимал мой друг из Вильно, во второй — Стемпковский[423]. В вечер, отведенный под концерт, молодые люди, одетые во фраки, исполняли обязанности стражей порядка. Хозяева, тоже одетые во фраки, принимали гостей, их собралось немало, разодетые дамы уселись в кресла, мужчины — на стулья. На сцене последовательно выступали артисты, то музыканты, то певцы, когда уже половина репертуара была исполнена, наступила пауза. Хозяева пригласили гостей в буфетный зал. Как раз в эту минуту произошла совершенно неожиданная ссора, устроенная пьяным Белевичем и его пьяными помощниками. Они ввалились, вооруженные ножами или стилетами, крича: «смерть начальнику уезда». Де Ляржац[424] выхватил из рук Белевича оружие, другие обезоружили его адептов. Но гости толпой покинули собрание. Нам всем было стыдно и грустно.
Дальнейшее пребывание в Канске, пока не замерзли реки, было печальным. Мы прощались с Канском с чувством стыда, считалось, что поляки своей культурой впечатлят сибиряков. Препятствием стал алкоголь […].
Pamiętnik dra Benedykta Dybowskiego od roku 1862 do roku 1878. Lwów, 1930. S. 52–53.
№ 8. Павел Сапега — Путешествие на восток Азии 1888–1889 гг[425]
№ 8. Павел Сапега — Путешествие на восток Азии 1888–1889 гг[425]