Согласие большевиков привело к тому, печально отмечал Черчилль, что «по основному вопросу союзные державы в Париже не решили, желают ли они воевать с большевиками или заключить с ними мир… Предложение о созыве конференции на Принцевых островах сыграло свою роль в том, что началось общее утомление и упадок духа…»[3880].
В связи с провалом конференции на Принцевых островах, с согласия Д. Ллойд Джорджа, В. Вильсон через своего доверенного советника Хауза, попытался сепаратно договориться с большевиками: «мы должны каким-то образом связаться с Советским правительством и представить ему подходящий для нас проект мирного договора»[3881]. В этих целях президент 22 февраля послал в Москву своего помощника Буллита[3882].
Основные положения соглашения были сформулированы в меморандуме личного секретаря Ллойд-Джорджа — Керра, согласно которому: существующие на российской территории правительства де-факто сохраняются; военная помощь им прекращается; союзнические войска выводятся. Советы признают долги, от которых они отказались, и т. д. Ленин принял условия меморандума[3883]. В результате переговоров Буллит пришел к выводу, что «нет никаких сомнений ни в стремлении Советского Союза к справедливому и разумному миру, ни в искренности этого предложения»[3884].
«Они покончили с императорами, политическими императорами, финансовыми императорами, с моральными императорами…, — передавал свои впечатления о советских людях У. Буллит, — Взяли в свои руки банки и похоронили аристократию. Как нация они приобрели некое братство, сердечную открытость, у них исчез страх перед жизнью. Возможно ли такое же благословление для остальной Европы и Америки»[3885].
По мнению британского дипломата, будущего Генерального секретаря Лиги Наций Дж. Драммонда, «если принять большевистские предложения, привезенные мистером Буллитом, то будут решены многие трудности, с которыми сейчас сталкиваются участники (Парижской) конференции»… При этом он приводил простые и веские доводы: если Германии не понравятся условия союзников, она больше не сможет угрожать альянсом с большевиками; балтийские страны сумеют без всякого вмешательства сформировать свои правительства; в будущем будут исключены инциденты, подобные венгерскому; и, самое главное, в Европе и в Азии наступит политическая стабилизация»[3886].
Однако достижения тайной миссии Буллита были отвергнуты «союзниками»: «Негодование французов и англичан против всякого соглашения с большевиками достигло своего предела, — восклицал Черчилль, — и советские предложения Буллиту, которые без сомнения, были сами по себе лживы, вызвали всеобщее презрение»[3887]. Формально европейские «союзники» усмотрели в миссии Буллита сепаратную попытку американцев договориться с большевиками за их спиной, и обеспечить тем самым себе привилегированное положение в России. Французские газеты писали в те дни, что подобно тому, как в 1823 г. британский премьер Канниг «зарезервировал Латинскую Америку для британской торговли (закрыв ее для европейских держав), так и в 1919 г. англосаксы идут своим — резервируют огромные (российские) районы мира, как зону своего доминирования[3888].