* * * * *
Интервенция радикализовала, но при этом и определённо укрепила власть большевиков: до интервенции большевики были наступающей стороной, вызывающей ответную, нередко радикализованную реакцию оппозиции и населения. Поэтому большевики были вынуждены, ради сохранения своей власти, в той или иной мере, идти на уступки для получения политического и морального большинства. Интервенция опрокинула чашу весов, она сделала большевиков обороняющейся национальной силой, вокруг которой сплотились наиболее массовые — левые оппозиционные политические силы и сами народные массы.
«Нашествие чужеземцев на русскую землю вызовет бурю негодования и приведет к росту патриотических чувств, — предупреждал об этом Ллойд Джордж, — Патриотизм таким образом пришел бы на помощь большевизму»[3889]. «Единственный верный способ укрепить власть большевиков, — повторял он, — это попытаться сокрушить большевиков при помощи чужеземных войск»[3890]. «Несомненно, что большевистские лидеры часть своей силы, — подтверждал американский президент Вильсон, — черпают из постоянной угрозы иностранной интервенции. Эта угроза помогла им объединить вокруг себя народ»[3891].
«И тут нельзя ни привести параллель с Французской революцией…, — пояснял британский премьер, — И тогда нас тоже звали на помощь. Рига и Украина напоминают Тулон и Вандею. Но уже сам факт, что мы вмешались, позволил Дантону объединить французских патриотов, и сделать террор оружием войны… Франция была превращена в огромную военную машину, которая приводилась в движение главным образом страстной ненавистью к нам»[3892].
«И тут нельзя ни привести параллель с Французской революцией…, — пояснял британский премьер, — И тогда нас тоже звали на помощь. Рига и Украина напоминают Тулон и Вандею. Но уже сам факт, что мы вмешались, позволил Дантону объединить французских патриотов, и сделать террор оружием войны… Франция была превращена в огромную военную машину, которая приводилась в движение главным образом страстной ненавистью к нам»[3892].
«Одной из причин, укрепивших большевиков, — подтверждал премьер-министр Италии Нитти, — была… позиция Антанты, проявившей неоднократно величайшие симпатии к людям старого режима»[3893]. Все социалистические партии выступают против интервенции в любом виде, подтверждал в своем отчете и Буллит, который строил свои выводы на основе бесед: с одним из эсеровских лидеров В. Вольским, бабушкой русской революции Е. Брешковской и лидером меньшевиков Ю. Мартовым. Обобщающим, приходил к выводу Буллит, можно считать мнение бывшего председателя Самарского КОМУЧа В. Вольского, по словам которого, «интервенция вынуждает нас, как честных русских, отказаться от оппозиции большевикам и встать на защиту Советской власти, как на защиту нашей революции…»[3894].