– А Курт?

– Он знает. Он многое прощает, мой Курт. И он знает, он всегда все знает…

– И кто убийца – тоже знает?

Харли невесело рассмеялся:

– Джеймс, ты просто невыносим. Я не настолько пьян, чтобы так запросто болтать об убийствах. Нет, д.м., я промолчу. А может, все же выпьем на брудершафт? Я так настроился на поцелуй, я буду очень нежен.

– Роб, оно тебе надо? – Я неловко пригладил его встрепанные волосы.

– Конечно, надо, Джеймс! Ну, посуди: Тим врежет мне за пьянку, Курт – за тебя. Я умру, и всем станет легче. Может, они сбросят меня в море со скалы, будет так романтично!

– Вот ведь дурачина бестолковый! – Фыркнул я, убирая руку со своего бедра, руку весьма прыткую и настойчивую. – Какой дивный способ самоубийства! А кто, скажи на милость, вызволит принца из плена?

Оживившийся было Харли тотчас снова опустил плечи и прикусил губу.

– Роберт, – тихо и весомо сказал я художнику, – уймись. Просто прими как аксиому, что между нами ничего не будет, ни поцелуев, ни секса, потому что это не нужно ни тебе, ни мне.

– Скажи, Джеймс… Курт тебя очень обидел… тогда? – Роб подтянул к себе коленки и положил на них подбородок, смотря в окно уставшими печальными глазами. – Тебе было очень больно?

Я скривился и покачал головой:

– Вот это, парень, тебя совсем не касается. Но я рад, что ты следишь за развитием наших отношений.

– Значит, да… не можешь простить.

– Роберт, я не намерен обсуждать это с тобой!

– Знаешь, какое у него было лицо после первой вашей встречи? А знаешь, что с ним творилось, когда ты сбежал?

– А знаешь, – тихо и яростно прошептал я, невольно сжимая кулаки – как я выглядел в то утро? Что чувствовал, знаешь?

– Догадываюсь, Джеймс, – опустил голову Харли, пряча ее в коленях. – Только… Это ведь как зверь, который рвется из капкана и ранит себя все больше. Ты стал его ловушкой, его капканом, Джеймс, он этого не видит, но я-то вижу! Так бывает, попробуешь разок шутки ради – и понимаешь, что попал, что это твой человек. Каждым стоном, каждым жестом, запахом, просто наваждение какое-то. И ты готов на все, чтобы быть с ним, все так, мой принц, мой любимый, все так, – он сбился спьяну, он снова говорил о себе, но внутри у меня все обрывалось и таяло, будто не Роберт, а Курт Мак-Феникс сидел рядом и говорил все это, говорил мне, а не далекому загадочному принцу.

Харли всхлипнул и нелогично закончил:

– Будь осторожен, док, не дай себя сломать. Но если подумать, кто же? Кто, если не ты, вернет его к жизни?