Убедившись, что я стал дышать ровнее, он быстро сходил на кухню за водой, потом передумал, вылил воду в фикус и достал бутылку бренди. Разлил в стаканы, протянул мне, выпил сам.

– Доигрались мы с тобой, да, Джеймс? – немного непонятно пробормотал он. – И что теперь будем делать?

– Перестань, – я смог, наконец, разжать сведенные судорогой челюсти. – Какого черта? Оправдывается он тут. Я тебе не жена, иди к своим девкам!

– Да? – фыркнул лорд. – А я уж было подумал. Ладно, ладно… Ты ужинал? Ну, я так и понял. Пойдем на кухню, сделаю нам сэндвичи. Давай, отрывай задницу от кресла, патологический ревнивец. И ведь, главное, обещал!

– Не ревновать?

– А разве нет?

– Ну и кто тебе мешал потрахаться? – с любопытством спросил я, дожевывая третий сэндвич. Меня действительно отпустило, сразу, резко, от его слов и обещаний, от его заботливых и виноватых интонаций, помноженных на спиртное. Я снова мог иронизировать, шутить, такой безумный кульбит сознания, сам себе удивлялся.

– Да черт его знает, – он пригубил бренди. – Ты, наверное. Сидел тут, буку из себя корчил, какой уж там секс. Не знаю, Джеймс. Мне и так хорошо, пока, по крайней мере. Но когда-нибудь я уйду в загул, появится новая Нелли, и что мы с тобой будем делать тогда?

– Не знаю. Курт, я…

– Ты принял решение, в курсе. Не в мою пользу, ладно, допустим, для тебя это единственный выход. Согласен. Но какого же черта ты так орешь по ночам? Зовешь меня по имени и стонешь, я же спать из-за тебя перестал! Нельзя нам жить под одной крышей, это же свихнуться можно!

– О, Господи! Послушай…

– Ты меня послушай. Моей помощи не жди. Не нужно воображать, что я опять сорвусь, выверну тебе руки и решу все за двоих. Нет, Джеймс, не надейся. Сам. И знаешь что?

– Что?

– Отправляйся спать. Днем я займусь статьей, а вечером пойдем по бабам. Девочки были стоящие, моя брюнетка, твоя – шатенка. Воздержание не идет тебе на пользу, да и мне пора проверить свои силы на практике.

Всю следующую ночь я провел в шикарном номере с роскошным видом, занимаясь любовью во всех позициях, какие знал, и изучив много новых, передовых идей божественной Франции. Моя французская шатенка, с прелестным личиком и дивным бюстом, была поистине неутомима и заводилась с пол-оборота, все время мурлыкала что-то по-французски, я не понимал ни слова, но звучало очень эротично. Наутро я был легким, опустошенным, счастливым, но с ужасом поймал себя на мысли о Курте. Как было бы потрясающе, если б…

Назло себе я прокувыркался в постели целый день, оттягиваясь по всей программе, и остался на ночь, но наутро в номер позвонил Мак-Феникс и спросил, не собираюсь ли я домой. Я поцеловал свою спящую красавицу, спешно оделся и пулей полетел к коттеджу. Курт стоял на пороге и курил, щурясь на встающее солнце, он улыбнулся, скользнув взглядом по моей всклокоченной прическе и общему помятому виду, впрочем, он и сам выглядел не лучше. Он прижал палец к губам и воровато оглянулся на дверь; я сразу понял, что и он оставил за собой поле двухдневной битвы за Париж, и тихо рассмеялся. Сейчас я почему-то совсем его не ревновал. Как к девочкам из «Клеопатры».