Лунный свет залил окрестности, и отчего-то первое, что я увидел, вертя головой, было близкое кладбище. Тогда я посмотрел на Курта, готовясь встретить звериный, ярко-желтый блеск его глаз, но он смотрел на луну, та висела прямо перед нами, совсем рядом, просто дотянуться рукой, просто прыгнуть в ее янтарное сияние с обрыва…

Обрыв!

Обрыв был тоже прямо перед нами, намного ближе, чем луна. Буквально под передним бампером, и колеса «Ягуара», каким-то чудом еще цепляясь за грунт, уже успели заглянуть в зияющую бездну. Где-то там, внизу, плескалась о крутой берег река, катились стронутые нами камушки, с тихим бульканьем падали в воду, и я как-то сразу осознал, что мы остановились буквально за секунду до падения. И что Мак-Феникс не впервые испытывает здесь судьбу.

– Курт.

– Да, Джеймс?

– Сдай назад.

– Попробую. Сиди смирно.

Он очень осторожно, нежно завел мотор; ярко-красный, пламенный монстр дернулся, вместе с ним дернулось мое сердце, но мы медленно-медленно поползли назад, все дальше и дальше от опасной черты, и вместе с легким вздохом облегчения я поймал себя на сумасшедшей мысли, что жалею об утрате этого страшного, будоражащего кровь подвешенного состояния. Состояния, в котором, если рассуждать здраво, я жил последние полгода.

Мак-Феникс снова заглушил мотор, вышел из машины, оперся о бампер и закурил, глядя на луну и реку, залитую лунным светом, отчего казалось, что там, внизу, кипит холодная лава, адское пламя, кипит, пенится, растекается жидким золотом; и когда я встал рядом с лордом и прикурил от его сигареты, мне послышался сдерживаемый то ли вой, то ли стон, идущий от реки, и я вздрогнул, точно от озноба. Руки мои дрожали.

– А у тебя есть монетка для Харона, Курт?

– Думаешь, эта река – Стикс?

Он отлепился от машины и подошел к самому краю, к той невозможной точке, к той грани между добром и злом, на которой балансировал почти всю свою жизнь.

– Хочешь туда, Джеймс?

– Нет!

Он повернулся ко мне, и его хищные черты тотчас обозначила луна, яркими выразительными мазками, почти без полутонов, лишь свет и тень, чет и нечет; Господи, взмолился я, вразуми его, Господи, нельзя же так жить, как мне исцелить его, Господи?

– Тогда стой, где стоишь. Не шевелись. И молчи!

– Я и тебе не дам туда прыгнуть, и сдохнуть тебе не дам! – я сделал шаг к нему, но он властным жестом остановил меня. Вот здесь, в ночи над рекой, пред ликом луны, на фоне кладбища он не то что выглядел, он был демоном, самим Сатаной, и я подумал, что если сейчас отрекусь от него, возможно, мне удастся спастись, спасти свою душу, потому что иначе я погиб навсегда! Но я лишь упрямо повторил: – Я не пущу тебя в пропасть, слышишь?!