– Курт, – очень тихо, точно от звуковых колебаний моего голоса мог произойти обвал, как сход лавины в горах, позвал я наудачу.

– Стой, где стоишь, не шевелись, – так же тихо приказал он из темноты.

– Курт! – снова позвал я с ноткой истерики, сдерживаемой лишь титаническим усилием воли.

В ответ раздался урчащий звук заведенного мотора, и свет фар осветил меня, указал мне путь к спасению. Следуя за ним, как за протянутой рукой, я сделал несколько торопливых шагов от края, вздохнул с облегчением, нашел в себе силы стереть со лба пот. Устало опустился на холодную жухлую траву. И в тот же миг «Ягуар» взревел, взрывая тишину, машина дернулась, быстро поехала назад, потом резко развернулась; Мак-Феникс вдавил педаль газа, и раскосые фары «Ягуара», мигнув на прощанье, исчезли за дальней рощей.

Я остался один. В полной темноте. В незнакомом поле. На высоком берегу неизвестной реки.

Я не закричал, не побежал следом, пока еще видел собственно след. Я только постарался запомнить, где этот чертов обрыв, чтоб не теряться, когда определюсь, чего мне больше хочется: отползти как можно дальше или прыгнуть, чтобы хоть как-то справиться с поселившейся в сердце острой болью.

Ну вот, – сказал я сам себе, зло стирая невольные слезы. – Поздравляю тебя, Патерсон. Вот все и кончилось. Тебе хотелось вырваться из кабалы, теперь ты полностью свободен! Ты сумел так его довести, что он тебя бросил. Ты просто врач, Джеймс Патерсон, завтра о тебе напишут в газетах, что ты умер от разрыва сердца, а ему подыщут новую жертву, и можно будет начать издеваться с нуля. Ты просто врач, ты даже не друг, потому что друзей Мак-Феникс в беде не бросает. А ведь только сегодня… Вспомни, раз уж все равно плачешь, как вы сегодня целовались, и тихое, ясное счастье на его лице, как он доверился тебе, как признался, что тоже хочет отношений, и где это все теперь? Что тебя окружает, Джеймс Патерсон? Вот эта темень, что это? Это его душа или твоя собственная? И кто, черт возьми, из вас двоих все разрушает своими руками?

Я так отчетливо видел бутылку шампанского, разбитую вдребезги о мраморный пол, осколки, искристое вино возможных отношений, какая шикарная, впечатляющая иллюстрация, Курт, какого же черта мы творим, Курт! Ведь я тебя люблю. Ведь я тебе небезразличен. По-настоящему обидеть может только очень близкий человек, а я обидел тебя, не оскорбил, не задел, именно обидел всерьез, до кровавых отметин на ладонях!

Господи!

Снова подул ветер, и я подумал, что вот так и начинают верить в сверхъестественное, потому что из-за тучи немедленно показалась луна, и сразу стало легче дышать. На самом деле, это было очень, невероятно красиво: обрыв, луна, река. Косматые седые тучи на угольном небе, редкие звезды…