Он всегда ненавидел имя Габриэль.

– Доктор Патерсон, а, может, чаю? Вы спите, доктор?

Я сплю, Метвин, сплю. Уже двадцать лет я сплю и вижу сны о докторе Патерсоне, психиатре.

На самом деле меня зовут Джимми Мак-Дилан из Дома на Плато.

Мой мозг не выдерживал. Я это понимал, но не мог остановиться. Мой мозг и так был с трещиной, был в нем некий изначальный дефект, а теперь колеса механизма вращались с бешеной скоростью, и летели предохранители, и шел пар, ощутимо несло гарью… И некому было остановить разрушительный процесс. Потому что сердце уже было разбито и перетерто в пыль ботинком с рифленой подошвой. А всем остальным овладела апатия.

Память моя, решето дырявое! Как же больно и трудно. Как же больно…

Гэб!

Не спеши, Джимми!

Я не спешу. Куда мне теперь спешить?

Фотография. «Джимми и Гэб верхом на пони».

Да, пони! Это я помню. Куда мне было на лошадь… в галоп… Я улыбнулся. Шетлендские пони. В тот первый день, когда я тебя увидел. Коротконогие, плюшевые лошадки. Ха, я опять куда-то сбежал, неугомонный Джимми, все мне на месте не сиделось! Вылез в окно и поперся по незнакомой дороге, пешком, один, в горы. Хана бы малолетнему дурню, если б не Гэб из замка.

– Ну и кто ты такой? Тянешь на чучело!