Нелли все же закричала, и мой мир взорвало нестерпимой болью, и кровью, и адом наяву, и в этом аду все ширилась, все росла улыбка сержанта Метвина.

Потом погасла и она. Я падал в темноту, в объятья мягких кожистых крыльев.

Я падал на самое дно, и меня накрывало волной.

– Ну, ну, доктор, вам еще рано умирать, зачем так торопиться?

Тихий голос вокруг меня, насмешливый, довольный, сытый. Запах нашатыря.

– Наш с вами зритель еще не прибыл, но мы дадим звонок к началу спектакля, ведь так?

Метвин…

Голос, образы, ощущения… все плыло, пузырилось, кипело и крутилось в остатках моего сознания, не заполненного болью… Метвин…

… кто нашел тело Даньер… охранял покои Анны… обнаружил нож… откроете дверь только полиции, Нелли…убегающий в сторону Беркли-сквер сержант… улыбка Курта, улыбка узнавания… все дело в толерантности…

…зритель… звонок… о чем он?!

– Как вы, доктор Патерсон? Или ты все-таки Джимми? Можно было раньше догадаться. Можно было раньше все решить, а я тебя жалел, думал, ты – как я, когда увидел тогда, в Стоун-хаусе! А в Дейрине? Как я тебе сочувствовал! Ведь он тебя кинул и выбрал эту стерву, чтоб получить свой хуев замок! Я думал, что он за тебя цепляется? Что в тебе такого, черт возьми, что ж за жопа у тебя волшебная?! А ты – Джимми, тот мальчик с фотографий, маленький развратный Джимми! «Спасибо за фото, детектив, я вами довольна, ваш гонорар». Да пошла ты на хуй со своим гонораром, мерзкая шлюха! За гроши сломать жизнь человеку! Все ведь было, доктор Патерсон, дом, жена. Все забрал, сука, все, все!

– Он выставил вам счет, сержант? Признайтесь, Метвин, он выставил вам счет? Я – как вы? Он вас… насиловал? Или? Ну да, да… кинул и выбрал стерву, чтобы… замок…

– Очнулся, мой доктор? Славно. Пиздец, какой слабый голос, ничего, в самый раз, сейчас мы сделаем звоночек и скажем пару слов, всем нужен стимул, Джимми, у всех есть точки подчинения, даже у него. Сыграем с ним напоследок?

– Я не точка, Метвин, ему плевать. И на меня… и на Нелли. Ты знаешь! Кто, как не ты?!

Смех. Звонкий, приятный. Мне всегда нравился смех Метвина, вот парадокс.

– Ну ты даешь. А Бирмингем? Я грубо сработал, он догадался, но как стартовал! Ведь он перепугался до икоты, когда узнал, с кем Слайт отправил тебя в Дом на Плато, Фрэнк рассказал, это была паника! Мой доктор, я такие планы строил, выстрел в висок, записка, все как у людей. Какого хуя он, по-твоему, признался? Кретин! Он не с тобой, он со мной говорил, твою жизнь никчемную выкупал, вроде как сделка с дьяволом, развел, как последнего лоха, сучара! Украл тебя, спрятал, своего бесценного Джимми! Ничего, теперь придет. К девке не пришел бы, как в тот раз, но мне фартит, у меня тут сам Джеймс Патерсон лежит с дыркой в боку, подыхает. Хотите спасти Джимми, милорд? Держите нож в ране, я вызову полицию, а вы держите!