Церковь нас не учит. Размышляя о своих ошибках молодости, я думаю, что мне не стоит себя так корить. Откуда у двадцатилетнего парня навыки отцовства? Где им вообще можно обучиться, если уж на то пошло? Когда я сетую по поводу того факта, что никто нас не учит, как быть успешными родителями — что, как мы увидим, включает умение спорить со своими детьми, — меня уверяют, что этому учит церковь. Но церковь первая отходит от своего учения — а именно, что любовь — это самый эффективный метод воспитания. Церковь весьма искусно насаждает вину и страх, отравляющие психику. Церковь не менее искусно закрывает юные умы и душит природную детскую любознательность. Церковь, как родитель всех родителей, неустанно контролирует своих детей и держит их в ежовых рукавицах.

Лично меня церковь немногому научила в плане воспитания детей. Хорошее воспитание открывает детский ум. Хорошее воспитание побуждает ребенка задавать вопросы и обеспечивает ему свободную от вины среду для роста и процветания. Я вырос с убеждением, что Бог — это Великий Вуайерист, который постоянно наблюдает за нами с Небес, что Он (не Она) знает все злые мысли, обуревающие мой развратный и коварный маленький ум, — и что, следовательно, Он не должен меня одобрять. А поскольку Бог, несомненно, меня не одобряет, тогда как я могу устраивать других или себя?

Меня до сих пор одолевают серьезные сомнения относительно своей ценности. Я до сих пор то и дело пробиваюсь сквозь туман неуверенности в себе. Я всегда скептически отношусь к своим успехам. Я с готовностью признаю, что я недостаточно сообразительный, смелый или искренний. Я не считаю, что дотягиваю до высоких стандартов и критериев, а все потому, что Бог за мной наблюдает и знает обо мне правду.

Нравоучения. Никто не спорит, что детям нужно прививать моральные ценности, но чтением моралей этого не добьешься. Нравоучения ничему не учат. Нравоучения — это силовой метод контроля. Я мог бы заполнить Библиотеку Конгресса бесполезными нравоучениями и нотациями, которые мне доводилось слышать и читать. И почти все они были в интересах проповедников банальных истин. Мы читали своим детям нотации о наших слабостях. Мы читали им нотации о наших страхах. Мы читали им нотации о наших демонах и о нашей вине. Мы наставляли их в силу нашей отчаянной потребности в нашем собственном спасении. Мы их наставляли, наставляли и наставляли. И все, что я или мои дети вынесли из такого нравоучительства, — это то, что оно напрочь уничтожает любую возможность настоящих, доверительных отношений, потому что нравоучительство — это ментальная форма насилия.