Что касается Дартина, то восторги двух людей в черном оставили его совершенно равнодушным.

– Да, превосходная, prorsus admirabile, – продолжала Росс, – но требующая глубокого изучения отцов церкви и Священного писания. Между тем, и я смиренно признаюсь в этом перед учеными церковнослужителями, дежурства в ночном карауле и королевская служба заставили меня немного запустить занятия. Поэтому-то мне будет легче, взять тему по моему выбору, которая для этих трудных вопросов богословия явилась бы тем же, чем мораль является для метафизики и философии.

Дартин страшно скучал, кюре тоже.

– Подумайте, какое вступление! – вскричал иезуит.

– Вступление, – повторил кюре, чтобы сказать что-нибудь.

– Quemadmodum inter coelorum immensitatem.

Росс бросила взгляд в сторону Дартина и увидела, что её друг зевает с опасностью вывихнуть челюсть.

– Давайте говорить по-гранжирски, отец мой, – сказала она иезуиту, господин Дартин сумеет тогда лучше оценить нашу беседу.

– Да, – подтвердил Дартин, – я страшно устал с дороги, и всё ускользает от моего понимания.

– Хорошо, – согласился иезуит, несколько выбитый из колеи, в то время как кюре, вне себя от радости, бросил на Дартина благодарный взгляд. – Посмотрим, что можно извлечь из этой глоссы. Сей, служитель бога… он всего лишь служитель, поймите это…

Дартин чувствовал, что тупеет. Ему казалось, что он находится в доме для умалишенных и что сейчас он тоже сойдет с ума, как уже сошли те, которые находились перед ним. Но он вынужден был молчать, так как совершенно не понимал, о чем идет речь.

– Однако выслушайте же меня, – сказала Росс вежливо, но уже с легким оттенком раздражения. – Я не говорю, что сожалею. Нет, я никогда не произнесу слов, ибо они не соответствуют духу истинной веры…

Иезуит возвел руки к небу, и кюре сделал то же.

– Но согласитесь, по крайней мере, что не подобает приносить в жертву господу то, чем вы окончательно пресытились. Скажите, Дартин, разве я не прав?

– Разумеется, правы! – вскричал обрадовавшийся Дартин, рассчитывающий на завершение бредятины.

Кюре и иезуит подскочили на стульях.

– Вот моя отправная точка, это силлогизм! Мир не лишен прелести, я покидаю мир, следовательно, приношу жертву! в Писании же положительно сказано: «Принесите жертву».

– Это верно, – сказали противники.

– И потом… – продолжала Росс, пощипывая ухо, чтобы оно покраснело, как прежде поднимал руки, чтобы они побелели, – и потом, я написал на эту тему. Я показал писание в прошлом году господину Тюру, и этот великий человек наговорил мне множество похвал.