– Написал! – презрительно произнес иезуит.

– Ну! – машинально повторил кюре.

– Прочитайте, прочитайте нам его! – вскричал Дартин. – Это немного развлечет нас.

– Нет, ведь оно религиозного содержания, – ответила Росс, – это богословие в стихах.

– Что за дьявольщина! – расстроился Дартин.

– Вот оно, – сказала Росс с видом самым скромным, не лишенным, однако, легкого оттенка лицемерия.

«Ты скорбишь, оплакивая мечты,

И что влачишь печальный удел,

Тоске ложится предел,

Когда творцу свои отдашь ты слезы,

Что ты скорбишь лаская грёзы.»

Дартин и кюре были в полном восторге. Иезуит упорствовал в своем мнении.

– Да, чтобы проповедь была понятна! – сказал кюре.

– Итак… – поспешил вмешаться иезуит, видя, что его приспешник заблудился, – итак, ваша диссертация понравится дамам, и это все.

– Дай-то бог! – с увлечением вскричала Росс.

– Вот видите! – воскликнул иезуит. – Мир еще громко говорит в вас, говорит. Вы еще мирянин, мой юный друг, и я трепещу. Благодать может не оказать своего действия.

– Успокойтесь, преподобный отец, я отвечаю за себя.

– Самонадеянность.