– А мячи? – подала голос Гаота. – Помнишь тогда в игре? Ты лепил ненастоящие мячи!

– Так я тогда готовился, – вздохнул Бич. – Нужно было использовать то, что ты уже умеешь. Вон, Джай прихватывал все, у него словно руки невидимо удлинялись, а я могу только обманки лепить или убирать их. Только мячи же есть не будешь. Хотя, все равно сложно. Надо, чтобы вес подходил, чтобы ухватить было можно, ну еще и мягкость создать, что ли. Запах там. Можно было добиться. Да и получилось, чего уж там. Но мы же все равно тогда проиграли…

– А меч ты слепить можешь? – спросила Гаота. – Не мяч, а меч. Или нож?

– Меч? – удивился Бич. – Большие предметы трудно лепить, сил много уходит. Да и зачем он мне? Видишь, у меня на поясе висит – широкий, снокский, с королевским вензелем? Мечта, а не меч. Сам Гантанас мне его вручил. Зачем мне меч лепить?

– Ну как же? – вытерла слезы Йора. – Вот идешь ты по приюту, твой меч в шкафчике, а навстречу тебе твой лютый враг. И что ты будешь делать? Побежишь к шкафчику?

– Откуда может быть враг в нашем приюте? – насторожился Бич. – Да и разве есть у меня лютый враг?

– А почему тогда ты вот в этом походе, а не дома? – скорчила гримасу Дина.

– Потому что нет у меня дома, – надул губы Бич. – И родных у меня нет. Их разорвали на тарбском рынке. Затоптали. Кто-то золоченым свинцом расплачивался, а разбираться стали с циркачами, которые фокусы с монетами показывали. Только мои никогда не лепили монеты, чтобы обмануть кого-то. Каждый грош потом поливали. Да и не лежали бы те монеты, не наша то была работа.

– То есть, вот эти убийцы, они тебе не враги? – спросила Йора. – Ты и простил, что ли?

– Не знаю, – задумался Бич. – Уже семь лет прошло. Они же тогда словно обезумели. Толпа – это страшное дело. Наверное, теперь я бы прикончил самых рьяных. Но только лиц я не видел. К тому же, меня тоже хотели убить, какая-то женщина подолом меня прикрыла, так я и жив остался.

– Выходит, ты в родителей… – вздохнула Дина. – От них твой талант?

– Не знаю, – проворчал Бич. – У меня ловчее получалось, чем у них, уже тогда. Хотя, они многое могли, а я только успел наловчиться лепить подобия того, что видел когда-то. Ничего, я еще всему научусь. Шесть лет на улице прожил, на зиму в Ашар и Аршли уходил, к морю, чтобы не замерзнуть, и ничему не научился. А в Приюте всему научусь. Как ты говоришь? Меч? Не, меч – в другой раз, я же говорю, великоват он, устану очень. А если нож? А ну-ка…

Бич наклонился к огню, выставил перед собой руку, растопырил пальцы и зажмурил глаза. Сначала на его ладони в парусиновом полумраке как будто замерцало что-то, затем появился мяч для игры. Бич хмыкнул и обратил его в небольшой ножик для резки овощей из арсенала Хилы, потом еще во что-то, пока мглистый вытянутый сгусток не превратился в изящный нож с узорчатым лезвием и резной рукояткой из моржового клыка.