– Нельзя. Если поспешим, можно застрять.

Пришлось стиснуть зубы и идти прогулочным шагом, слушая резню. Сколько бы Скотница ни зверствовала, оставались ещё туричи, способные вопить в панике. В их голосах слышалось одно только безумие, их крики сводили с ума и лишали воли. Тем ужаснее они били по ушам, потому как предзнаменовали падение целой цивилизации.

Но самое жуткое творилось не под каменными сводами, а в воображении Ратибора. Он представлял, что в Туричском Княжестве происходит то же самое, разве что Джовита убивает туричей медленнее.

Ратибор оставил в Пяти Землях свою любовь. Купеческую дочь, о которой мало кто знает. Возможно, богу не известно о её существовании, а возможно…

Турич одёрнул себя. Даже здесь, где Джовита не способен услышать его мысли, Ратибор запрещал себе думать о той, кого любит.

Когда отчаянные крики стали тише, Нулгина скомандовала остановку. Сама ороница смотрела вдаль, тогда как её спутники не удержались и оглядели последствия бойни. В этом месте тел было особенно много, и положение некоторых говорило о том, что здесь богине пытались дать бой. Угадывалось некое подобие строя, рассечённого первым же ударом. Оружие Скотницы прошло сквозь щиты, кольчуги и плоть, как сквозь пушистый снег. Дальние ряды богиня добивала, когда тех придавливало останками впереди стоящих.

Тех, кто бежал, разило ударами в спину. Туричей словно били тупым, но очень мощным оружием: тела выглядели разломанными, нежели разрубленными. Одного бедолагу так швырнуло в стену, что кромка щита вонзилась в камень, рука застряла в рукоятках, отчего мертвец повис под потолком.

Ратибор закрыл лицо ладонью. От клокочущей вокруг агонии тяжело было скрыться, но со временем пришло долгожданное избавление. Наступила тишина, а вместе с криками исчезли и мёртвые. Турич открыл глаза и увидел серую пустоту. Запахло сыростью, источник которой вскоре обнаружился: далеко впереди сверкнула молния и осветила выход.

До ушей донёсся раскат грома, приглушающий вздохи радости. Все забыли о предостережениях Нулгины, не стали думать, что могли вернуться в начало пути. Четвёрка побежала вперёд, уверенная, что добралась. Выход терялся в темноте и появлялся, лишь будучи освещённый молнией. И с каждой вспышкой он рывком приближался к путникам.

Вперёд вырвался Игун и первым выбежал из мрачной тесноты. Драконид выскочил под моросящий дождь и робко побрёл вперёд. Тяжело дыша, он оглядел мириады пней, окруживших жерло. Стоило молнии осветить округу, как вдалеке показалась маленькая деревушка, вокруг которой раскинулись бескрайние парубки. Но главное, что ничего общего с поселением бедняков. Кривая тоннеля вывела-таки на другую сторону.