– Этот лес тоже. Поэтому я не хотела туда идти.

– Обойдём стороной, если там так опасно, – предложил Игун.

Бэюм был бы рад согласиться, если бы ни одно обстоятельство:

– У нас нет ни пищи, ни воды, – сказал охотник. – Деваться нам попросту некуда.

Четвёрка замолчала, неспешно доедая скудные припасы. Под скорлупой не осталось ни крохи света. Ратибор с трудом мог разглядеть сидящую в аршине от него Нулгину. Турич давно хотел её расспросить, но понимал, что не дождётся нужных ответов. И всё же давящая тишина вынудила его заговорить:

– Нулгина, ты никогда не встречалась с Абрихом?

– Абрих? Кто это?

– Ученик Хунаты.

– Когда мы последний раз виделись, Хуната только начала набирать учеников. И Абриха я не помню. Та ангелша тебе о нём рассказала?

– Абрих предал и обокрал твою сестру. Мы с Игуном нанялись убить его.

– Ясно. А почему ты спрашиваешь о нём?

– Перед смертью он рассказал мне о странных вещах. О хижине на некоем берегу, что к северу от цветочного леса.

– Абрих рассказал тебе сказку о шамане, и творящихся вокруг него чудесах?

– Вроде того.

– Забудь ты про это, – резче, чем требовалось, произнесла Нулгина.

Ратибор не отважился расспрашивать, что скрыла от него ороница. Как она угадала, что сказал Абрих, если даже не знала о его существовании? Была ли хижина правдой или просто расхожей легендой? И что ещё за спящий шаман, который как будто бы главное звено в этой истории?

Турича отвлекла песнь. Бэюм принялся напевать мелодию, что Ратибору уже доводилось слышать. Орон пел чуть слышно, но тишина стояла такая, что возможно было различить слова на неведомом языке.

– Прекрати, – устало сказала Нулгина, – ещё демонов не хватало приманить.

– От одного куплета ничего не случится, – ответил Бэюм, но смолк.

Ратибор принялся вслух вспоминать: