— Дергают их по-пустому, дергают, — убежденно сказал про пожарных и про милицию сосед Павла Илларионовича по очереди. — Они ведь тоже люди. Другой раз плюнут и не поедут.

— Насчет «01» сомнительно, а насчет «02» вы просто заблуждаетесь, — твердо возразил ему Павел Илларионович.

— А ты откуда такой в очках взялся? — спросил, не поворачиваясь к нему, еще один сосед, и Пухов, который сроду очков не носил, понял, что лучше ему из спора выйти.

Отпив из толстой зеленоватой кружки и не выплеснув опивок, как это делали все остальные, он аккуратно поставил кружку на бочку и пошел сквером. Шуршал крупный, привезенный из-под Паратова речной песок (им была посыпана дорожка), из-под ног озабоченно вспархивали воробьи, начинало темнеть, в сквере кто-то для пробы включил и тут же погасил фонари.

Придя домой, Павел Илларионович сменил костюм на спортивный, сбросил с натруженных ног узкие черные скороходовские туфли, сунул ноги в растоптанные домашние тапки, взял в руки газету и, присев к телевизору, включил аппарат. Когда трехцветная узкая полоска на экране, вспыхнув, развернулась в картинку, он с удивлением увидел знакомые кадры: бурную, покрытую коричневой пеной реку, звенящие и сплетающиеся струи, мост, устои которого дрожат от напряжения, и берег, медленно сползающий в реку. «Чего это они повторять вздумали?» — подумал Пухов, но тут зазвучал голос диктора и сообщил, что новый циклон, прошедший над кавказским побережьем, вызвал новые разрушения дорог и оползни. Ну, а тот факт, что в утешение снова показали тропический ураган, но на этот раз не во Флориде, а на острове Лусон, окончательно убедил Пухова, что это не повторение, а новое стихийное бедствие. «А не пора ли мне съездить туда?» — подумал Пухов. Он имел в виду, конечно, не Лусон, а Вапшавелу.

Странно, но начальник милиции, в жизни не ходивший в баню, а предпочитавший домашний душ, через день снова очутился около здания с колоннами и гипсовыми греками. Снова получил он в окошечке за спиной античного спортсмена билетик, вошел в вестибюль, но не направился в отделение, откуда доносился кружечный стук шаек, а снова подошел к ларьку. Сидевший за помутневшим от сырого воздуха стеклом краснощекий молодец в белом халате, из-под которого выглядывал ворот кремовой рубашки «сафари», отложил номер журнала «Человек и закон» и с неудовольствием посмотрел на него.

— Мыло, — сказал Пухов и посмотрел в глаза молодому человеку.

— «Кармен», двадцать одна копейка, — ответил тот и выбросил на прилавок брусочек, завернутый в белую бумажку с изображением богато одетой толстой женщины, которая имела мало общего с фабричной девчонкой из новеллы Проспера Мериме.