— И ты молчи. Поняла?

— Да.

Дотянувшись, он накрыл ее ладонью своей, слегка пожал.

За дверью шептались, сопели, возились. Потом кто-то ворвался, постучал в створку:

— Рой!

Бригадир медленно поднял голову.

— Ты это… там скоро? Можно войти?

— Да.

Надежда сделала шаг назад. В дверь бочком протиснулся Сандор.

— Там… ну… — парень скользнул взглядом по паре, видимо, ища признаки того, что они только что спешно поправляли на себе одежду, — дети голодные, ужин пора накрывать, и… это… он тебя зовет.

— Кто?

— Этот… которого Натеша нашла. По фамилии! Рой, откуда он тебя знает? Вы что, раньше встречались?

Рой встал. Медленно, тяжело, опираясь на кулаки, ставший грузным и громоздким, как медведь. Легко, как ветку, отстранил Сандора, шагнул к порогу.

— Нет.

И прямиком направился в кладовую.

Надежда выступила из своего угла, привлекая внимание:

— Где девочки, Сандор? Идите все мыть руки. Ужин через четверть часа. И помогите кто-нибудь накрыть на стол!

За ним никто не пошел, и это радовало. Не годится, чтобы остальные были свидетелями неприятного разговора. Нет, этот человек не был его врагом. Врагом было общее прошлое, которое, как он надеялся, больше никогда его не достанет. Прошло уже тринадцать лет. Он порой сам все забывал…

Он медлил нарочно, надеясь, что уставший замученный человек устанет ждать и уснет — тогда неприятный разговор можно будет отложить. Но когда все-таки пересилил себя и заглянул в кладовую, встретил внимательный лихорадочно блестящий взгляд.

— Ты…это ты?