— Мы должны быть готовы, — кивнул Рой. — Но эти рептилоиды — часть нашего мира. Хотим мы того или нет, но они принадлежат Гудзону… как будем принадлежать и мы. Этот мир — наш. А те люди, — он снова мотнул головой в сторону переборки, — пришли извне.

— Мы тоже пришли извне, — осторожно напомнил Шоррен. — И этот мир по большому счету не наш. Мы его захватили…

— А теперь сюда пришли те, кто хочет захватить нас. Шоррен, я понимаю, что тебе хочется опять к звездам, но…

— Но при чем тут это! — взорвался бывший звездопроходец, стукнув кулаком по столу. Надежда сердито цыкнула сквозь зубы: «Тише! Дети!»

— А при том, что эти люди могли бы взять тебя с собой.

Все как-то сразу замолчали, уставившись на мужчину. Тот даже отшатнулся:

— Вы чего? Вы считаете, что я… могу…

— Не важно, кто и что может сделать. Главное — кто и что хочет сделать.

— Понимаю, — зло прищурился он. — Вы хотите считать меня предателем. Так? Предателем потому, что я единственный, кто еще помнит, кем мы были до того, как нас тринадцать лет назад высадили на эту проклятую планету и велели расчищать землю и валить лес!

— Мы все помним, кем были. Такое не забывается.

— Да? И кем же был ты? — Шоррен выразительно кивнул головой в сторону переборки. — Таким же, как этот? Или кем-то большим?

— Не важно. Я больше не хочу быть тем человеком. И если у тебя есть шанс вернуться к прежней жизни — звездопроходцы бывшими не бывают! — то такие, как я, уже не могут восстановиться в прежнем звании. У меня не было шансов даже восемь лет назад, когда пришел приказ об освобождении. Поэтому я остаюсь здесь. Это мой дом.

Надежда встала, поудобнее перехватив сына. Наевшийся, Сережа выпустил ее грудь и сонно хлопал глазами. Женщина качнула ребенка, чтобы он поскорее задремал.

— А я, — промолвила она, тут же почувствовав, как к ней обратились все взоры, — остаюсь с ним.

Молча обошла стол, стараясь не задеть сидевших мужчин, встала за спиной Роя, чувствуя одновременно страх и облегчение. Как же давно ей хотелось вот так бросить вызов всему свету!

— Я думаю, — медленно промолвил Таммо, — что бригадир прав. Нам некуда отсюда уходить. Значит, надо оставаться. Я с тобой, Рой! Не важно, кем мы были. Важно, кем мы стали.

— Я тоже останусь, — сказал Блук. — На моей родной… бывшей родной планете для меня место никогда не найдется. А искать новое среди сотен миров… Можно ничего не найти, а при этом потерять и то, что есть.

— И я, наверное, тоже… — добавил Итакке, глядя в пол. — Я привык.