— Я собираюсь уйти сегодня.

— Как?! Совсем? — спросил темнокожий.

— Да, вы со мной?

— Да, — тут же ответил Чин — Чин — Олла.

— Только, когда ты мне расскажешь, как ты собираешься это провернуть.

— Это не твое дело, — не до конца доверяя северянину, ответил Аарон. — Ты либо с нами, либо остаешься здесь.

— Либо я поднимаю шум, и сюда сбежится вся охрана лудуса, — с довольной ухмылкой, скрестив руки на груди, продолжил северянин.

— Я бы не советовал, — сказал Аарон. — Пока они будут сюда бежать и открывать дверь, твое тело может успеть остыть.

— Да пошутил я, — достав из каких — то неведомых закромов длинный кривой кинжал, ответил Кирк. Одному Хору было известно, где он прятал его все это время. — Или вы думаете, мне хочется всю жизнь здесь на нарах чалиться? Так как мы это сделаем? Нападем, когда они откроют дверь?

— Никто ни на кого нападать не будет, — прервал северянина Аарон. — Спрячь пока оружие.

Окак долго возился на кухне. Прошло больше двух часов, прежде чем дверь распахнулась. Придерживая ее ногой, чтобы та не захлопнулась, в камеру по очереди вошли трое. Их руки занимала еда, кувшины с вином и глиняные чашки. Максимально нагруженные, словно мулы купца, они, кряхтя, ставили принесенное на пол.

— Хорошо отпраздновать, — оглядев комнату суровым взглядом, сказала Скайра.

— Мастер, можно мы пропустим утреннюю тренировку?

— Я и сама бы догадалась, что, выпив столько вина, вы вряд ли сможете нормально держать меч. Отдыхай, ты заслужил это, — сказала тризу, захлопнув за собой дверь.

— Ой, эти запеченные свиные ребрышки в медовом соусе — просто объедение, — доставая из холщового мешка приготовленное блюдо, сказал Окак.

— Положи обратно, — прервал его Кирк.

— То есть, как — положи? — по лицу толстяка пробежала вся гамма чувств: от вожделенного предвкушения лакомства до искреннего разочарования и недоумения. — Они же остынут.

— Послушай его, — добавил Аарон. — У кого — то из вас есть оружие?

— Нет, — хором, переглянувшись, ответили братья.

— У меня есть шило, — ответил толстяк.