Форменные туфли на удобном низком каблуке, идеально приспособленные для перемещения по городу, утонули в дёрне; заросли по обеим сторонам от едва намеченной тропинки буквально звенели от птичьего пения; пахло пряными болотными цветами – белыми «зонтиками» с трубчатым стеблем, которые были смутно знакомы по воспоминаниям о каникулах в загородном особняке…

«Надо же, – промелькнуло в голове. – И это всё в Новом Вавилоне? Не верится даже».

– Вроде бы да, – запоздало откликнулась Джул, оправляя юбку. Птичье пение в кустах смолкло – местные пернатые обитатели, очевидно, не обрадовались неурочному визиту каких-то двуногих. – Сколько у нас времени?

– По расчётам ещё одиннадцать минут. Десять с половиной, – уточнил Рок, взглянув на часы. – Но лучше поторопиться. «Труп» может переместиться раньше, и тогда мы его упустим, а следующая контрольная точка слишком далеко. Такое расстояние сумеет покрыть за короткий срок только эйр, и то не всякий.

– Или найт, – зачем-то уточнила Джул.

– Или найт, если дело происходит после заката, – согласился напарник, с прищуром взглянув на солнце, постепенно опускающееся за горизонт. – Да, кстати, коллега, хотел уточнить. У вас часом нет верёвки при себе?

– Ну, только ремень… – озадачилась она. – И наручники. А что?

– Ничего, – мотнул Рок головой, старательно глядя в сторону. – Спросил на всякий случай. Ну что же, идём.

Берег, с которого впервые заметили подозрительного мариса, оказался весьма крутым – двухметровый глинистый откос, поверху поросший редкой, тонкой травкой и мхом. В паре шагов от края было оборудовано местечко для рыбалки: гладко отёсанное брёвнышко и несколько вкопанных в землю рогаток, чтоб класть удочки. Кто-то тщательно вырезал подлесок поблизости и опилил ветви ив, чтобы они не мешали закидывать леску, а немного правее, там, где берег становился более пологим, выложил камнями подобие ступенек к кромке воды.

Виленка здесь, под сенью старых деревьев, делала резкий изгиб, и русло немного сужалось. Но и течение словно бы замедлялось из-за глубины; волны становились спокойнее, темнели, темнели, и вот уже речная гладь напоминала чёрное зеркало, под поверхностью которого нет-нет да и мелькали серебристые рыбьи спины. Запах болотных цветов с наступлением сумерек усилился. Ветер почти стих. Птицы перестали петь – лишь изредка из зарослей доносились одинокие трели, а густеющая темнота навевала тревогу.

Хрустнула ветка; заполошно захлопали крылья; на другом берегу, за ивовой рощей, раздался протяжный автомобильный гудок. Над речной гладью плыл белёсый туман, похожий то ли на пар над кастрюлей, то ли на саван призрака.