— «Это вам с Адамом переговорить надо по этому вопросу», — сказал Нэвил. — «Он говорит, что взял у него все необходимые на данный момент образцы. У нас же есть медицинский изолятор. Нельзя его там запереть?»

— «Там не особо крепкие двери и надёжные замки. Это же не просто извращуга какой-то. Он двадцать лет в “Глыбе” отмотал и перенял немало новых дурных привычек».

И вот теперь сын Адама и сам очутился в этом месте. Нэвил, несколько раз встречавшийся с Маркусом, не особо понял, что тот за человек был. Тем не менее, доктор Эстром был немало наслышан обо всех подробностях жизни Маркуса, или, по крайней мере, о тех, про которые знал Адам. Хотя, Нэвил считал, что профессор не так уж и много сам знает. Казалось, отец с сыном почти что вообще никак не общаются. А когда им всё же выпадал случай поговорить, то ни о какой откровенности и искренности в словах не шло и речи. Нэвил догадался обо всём этом, потому что Адам порой заводил беседы на такие темы, которые должен был обсуждать не с ним, а с сыном.

“Он рассказывал мне, что начал врать Маркусу, когда тот был ещё ребёнком. Он лгал о причинах исчезновения Элейн, и даже не рассказал сыну о том, как выяснил, что жена продолжала ходить в экспедиции к Логову. Вся семья Фениксов зиждется на умалчивании и сокрытии правды”.

Остановившись на краю скалы, Альва заворожено уставился в сторону моря, вероятно, восхищаясь работой “Мальстрёма” по созданию гигантского искусственного шторма, которого вообще не должно было бы существовать в столь ясный день. Дьюри тут же замер, как вкопанный, вместе с Нэвилом, будто бы оба опасались подходить к нему и дышать одним воздухом с этим извращенцем.

— «Как продвигается ваше сотрудничество с профессором Фениксом?» — спросил Дьюри, достав из кармана свёрток из тряпичной бумаги с орехами или чем-то подобным внутри и закинув его себе в рот. — «Вам явно непросто далось ему нож в спину вонзить после стольких лет знакомства».

Нэвила задело такое замечание, но, несмотря на всю жестокость этих слов, Дьюри был прав.

— «А вы как будто и сами не знаете», — ответил Нэвил.

— «Я ж из спецназа, а не из разведки, которой у нас теперь уже и не осталось. Да и толку от них было в своё время, как от пука в лужу. Так что мне и впрямь интересно».

— «Ну, мы определённо уже не так близки, как раньше», — с кислым видом сказал Нэвил. — «Да и к тому же, я вообще не хочу тут находиться».