— «Врачи говорят, что он вменяем».

— «Ну ещё бы. Никто не хочет признавать, что всем вокруг уже давно пиздец пришёл. Это плохо скажется на боевом духе», — Пад протянул самокрутку Хоффману. Полковник глубоко затянулся дымом впервые за много лет, ведь бросил эту вредную привычку, чтобы не расстраивать Маргарет. — «Но если он даже и свихнулся, то что с ним делать? У нас вообще остались ещё какие-нибудь психлечебницы, в которых условия хоть немного получше, чем в “Глыбе”? Нет. Да и вообще, надо ли ему там сидеть? Вероятно, тоже нет. А что, если ты отправишь его обратно на передовую, а он там ещё что похуже наворотит? Видишь ли, Вик, ты совершенно забыл обо всех этих возможных исходах, думая лишь о том, стоило ли тебе тогда отдавать его под трибунал, или же нет. И тут, как ни крути, не получится сделать так, чтобы всем хорошо было. Маркус нарушил приказ, и всё дальнейшее произошло именно из-за этого».

— «Никак не могу избавиться от мысли, что рискую зациклиться лишь на его дурном поступке, чтобы поверить в то, что мои действия оправданы».

— «Да, но возненавидеть его ты всё равно никогда не сумеешь. Чёрт, да такого хорошего человека ещё попробуй найди. Никогда никакой эгоистичной хернёй не страдал. В каком-то уголке твоего сознания всегда будут жить воспоминания об этом».

— «Как бы мне хотелось, чтобы так и было».

— «В любом случае, ты же понимаешь, что все эти рассуждения к реальной жизни отношения не имеют, да? Какие там сорок лет отсидки? Он и десяти не протянет в этих стенах».

— «Средняя продолжительность жизнь заключённых там — около двух лет. В лучшем случае, пять».

— «Я о том, что черви захватят всё плоскогорье ещё задолго до этого. Ему хватит сил выжить в “Глыбе”, так что и на волю ему придётся выйти сильно раньше окончания его срока. Не думал об этом?»

Хоффман и в самом деле о таком не задумывался. Он даже почувствовал себя уязвлённым, что столь простое и логичное суждение даже не приходило ему в голову. Такая новость может стать немалым утешением для бедной Ани.

“Не волнуйся, милая. Твой парень выдержит несколько лет с этими совершенно озверевшими дикарями. А затем, когда черви пойдут в наступление, мы отправим его в штрафбат, и всё будет в порядке. Вот тогда вы всё наверстаете и будете жить долго и счастливо”.

Будучи увлечённым беседой, Хоффман, тем не менее, подсознательно следил за дорогой. Через каждые несколько секунд по корпусу автомобиля пробегала лёгкая вибрация. Возможно, это происходило из-за хрустевшего под колёсами мусора, или даже из-за отголоска попаданий артиллерийских снарядов, давших осечку. Но после десяти лет войны с Саранчой полковник в первую очередь рассчитывал на самый худший вариант.