— «Хорошо, но если вдруг начнёт, то мне скажи, ладно?» — Дом несколько мгновений не сводил глаз с её губ, словно ожидая приказа на убийство. Аня и мечтать не могла о лучшем друге. Затем он сел на соседний стул, сложив локти на стол, явно довольный тем, что Барри можно будет и завтра кишки выпустить. — «Я сделал это. Чёрт, у меня столько месяцев на это ушло, но всё готово».

— «Ты о чём?» — Аня хваталась за любую соломинку, как утопающий, чувствуя себя дурой из-за этого. — «Что ты сделал?»

Дом достал из кармана конверт. Отогнув край, он показал его содержимое Ане. Конверт был набит продовольственными карточками, взявшими на себя роль денег в Джасинто. Раздобыть такую кучу карточек можно было лишь незаконным способом: либо на чёрном рынке, либо получая их за мёртвых людей, имена которых каким-то образом не оказались внесены в списки скончавшихся. В любом случае, Дом ходил по тонкому льду.

— «Я продал мою Звезду Эмбри», — ответил он.

Такие новости окончательно добили Аню. А ещё хуже ей стало, когда она, взглянув на Дома, увидела, как тот буквально светится от искренней преданности. Он никогда в жизни не спрашивал, как Аня распорядилась медалью своей матери. А ещё её привела в ужас мысль о том, что она сама так и не предложила продать эту медаль, даже не понимая, почему.

— «Боже, Дом… Мне так жаль».

— «Да ладно, забей. Какое-то хуйло решило заморить голодом всю окраину, потому что хочет получить незаслуженную медаль. Ничего против не имею».

— «Слушай, у меня ведь медаль матери осталась», — сказала Аня, желая стать соучастником в его сделке с карточками. — «Отнеси её к покупателю и обменяй на свою».

Грустно улыбнувшись, Дом спрятал конверт в карман куртки.

— «Не надо. Это единственное, что у тебя осталось от матери. Маркус закопал свою в могиле Карлоса, едва успев получить. А я свою отдам ради него».

Сняв куртку, он положил её на барную стойку, а затем кивком головы дал Чезу понять, что хочет выпить. Ане всегда было трудно отвести взгляд от татуировки на его руке, где на фоне сердца было выведено имя “Мария”. Дом прекрасно понимал, каково это: любить одного человека, ни разу не возжелав другого. И, тем не менее, он всё равно тратил то время, которое мог бы провести в поисках Марии, на помощь Маркусу. У Ани на глазах навернулись слёзы.

— «Короче, в канцелярии военного суда сказали, что единственный вариант для нас подать на апелляцию — это по здоровью. Но шансов на успех мало», — сказала Аня, незаметно вытирая нос тыльной стороной ладони. — «Если сможем доказать, что он не отвечал за свои действия, то признание вины сочтут недействительным. Но из армии Маркуса всё равно спишут, и ему это не понравится, как и признание его психически невменяемым».