— «Где ты всей этой херни нахватался?»

Нико и сам не знал, но где-то в глубине души он понимал, что некоторых правил надо придерживаться до последнего, даже если они со стороны и кажутся полнейшей бессмыслицей. Ведь это единственное, что у них осталось в память о том, что когда-то в КОГ люди жили нормально. Если отбросить всё это в сторону, то общество мигом скатится в анархию. А ведь даже “бродяги” придерживались ряда правил.

Кэмпбелл слонялся по кабинету, поднимая стопки бумаги и протирая под ними пыль тряпкой, которая, наверно, когда-то была белого цвета. Подняв полупустую чашку кофе Нико, из которой торчала ложечка, он протёр под ней, а затем поставил чашку обратно на стол, поверхность которого была покрыта круговыми пятнами от прошлых чашек. Ложечка легонько звякнула об фарфор. Кэмпбелл направился протирать пыль дальше, но ложечка вдруг снова звякнула. Поначалу Нико подумал, что это под Кэмпбеллом дощатый пол скрипнул, но звон не утих, даже когда Кэмпбелл остановился на месте. Нико уставился на ложечку, которая дрожала в чашке ещё приблизительно секунд пятнадцать, а затем всё стихло.

— «Черви», — сказал Ярви.

Кэмпбелл несколько мгновений не сводил глаз с чашки.

— «Это ж с какой силой они там копают, если здание на гранитной породе шатается?» — спросил он.

— «Да кто ж знает…»

— «Пора уже закрывать всю эту богадельню».

Именно это все вокруг и говорили, и всегда возникал вопрос: почему правительство, вполне способное и желающее пойти на самые отчаянные меры, чтобы пережить натиск червей, сочтёт недопустимым избавиться от горстки отбросов общества? Вероятно, причины у такого решения были ровно теми же самыми, что и у Нико: если пусть по ветру все законы и правила, то мир вокруг в итоге станет для них местом совершенно чужим и не стоящим того, чтобы его и дальше спасать. Говорят, что ужасные помыслы всегда настигают тебя постепенно, один за другим, но даже в условиях медленного и незаметного упадка морали, порой всё же можно увидеть, где пролегает черта, которую нельзя переступать. Наверно, так случилось и с Прескоттом.

— «Когда приказ будет, тогда и закроемся», — ответил Нико, взглянув на часы у себя на руке. Если мозгоправ не позвонит в течение часа, то придётся передать по смене это поручение Парментеру, а тот не станет записывать слова врача, даже если его собственная жизнь от этого зависеть будет. — «А пока что работаем, как обычно, ясно? Хватит ныть, сегодня ещё должны припасы завезти. Может, даже мясные консервы получим».

— «А патроны будут? У нас почти все закончились».