— «Ну, по крайней мере, подбодрю его рассказами о проекте светомассовой бомбы», — застегнув мундир, Прескотт взял со стола свою кожаную папку с бумагами. — «Кстати, не будете ли столь добры раздобыть мне ещё этого печенья с патокой? Раз уж мы скоро отобьём обратно пустошь Уэнлау, то я хотел бы навестить сына Адама и порадовать его угощением. А то, знаете, они ведь там уже собак есть начали».

— «Да, мне рассказывали», — Джиллиан содрогнулась от отвращения. — «А ведь у них глисты есть, самые настоящие глисты».

От его кабинета до боевого информационного центра путь был недолгий. Когда-то ради этого можно было отложить дела и совершить приятную прогулку через дворы и сады, дыша свежим воздухом. Как и в другие дни, сегодня стояла солнечная погода, но общее благоухание в воздухе перекрывали запахи битого кирпича и обожжённого лака, а также смоляной аромат распиленных досок. Бригады ремонтников вновь латали здания Дома Правителей. Риверы и небольшие диверсионные группы трутней лишь иногда атаковали это место, не столько ради того, чтобы реально причинить ущерб, сколько для достижения эффекта психологического давления, донося мысль: “Мы можем добраться до вас даже в самом сердце вашего города”. Ремонт же административных зданий парировал эту мысль, неся в себе посыл: “А мы всё равно продолжим бороться”. Причём адресовано это было, по задумке Прескотта, даже не врагу, а жителям Джасинто. С Саранчой напрямую общаться пытался лишь Адам Феникс, и ничего хорошего из этого не вышло.

По бокам от Хоффмана, проводящего инструктаж для командиров батальонов и старших офицеров сержантского состава в зале для совещаний, находились Аня Штрауд и тот молодой лейтенант, что ноги потерял. Матьесон — вот как его звали. Доннельд Матьесон. Это его первая неделя работы в боевом информационном центре, в течение которой он должен был освоить азы нового ремесла. Прескотт подошёл к нему ещё до того, как кто-либо успел обратить внимание на вошедшего в комнату председателя, а затем обеими руками пожал правую ладонь паренька. Такое проявление вежливости было целым искусством. Когда-то отец учил его: «Веди себя так, Ричард, чтобы люди начинали чувствовать свою важность. Надо, чтобы им казалось, что ты и впрямь потрудился узнать их имена и биографию».

— «Рад, что вы снова с нами, Доннельд», — сказал Прескотт. Он, конечно, не мог вспомнить, виделись ли они раньше, так что эта фраза была чистой формальностью. Возможно, Матьесон мимо него уже сотню раз проходил, но председатель не видел лица того из-за шлема. Он был ужасно молод, да так, что председателю не по себе стало от того, как же несправедливо с ним жизнь обошлась. — «Если что-то понадобится, сразу ко мне обращайтесь».