— «Он так и не написал мне ответное письмо, а на звонки не отвечает. Я очень волнуюсь за его психическое состояние, не говоря уже про общее здоровье».

— «А он получает ваши письма?»

— «Думаю, что да. Я пишу ему каждую неделю. Иногда я коплю их целый месяц, а потом посылаю по внутренней почте. Какие-то явно до него должны были дойти».

Прескотт прекрасно понимал, что Маркус настроен на то, чтобы все о нём забыли. Но сейчас не время было говорить Ане, что они с ним обсуждали подобное.

— «Я не могу обращаться с ним как-то иначе, не как с остальными солдатами, да и к тому же ему и так приговор смягчили», — тихо сказал Прескотт. — «Но, может, я смогу помочь, лично доставив ему письмо? Я планирую осмотреть весь западный район, когда Саранчу отбросят с этих позиций, так что мне это несложно».

Прескотт и так планировал заехать в тюрьму, чтобы иметь возможность сообщить Адаму о новых подробностях жизни сына, не прибегая ко лжи. Вот и Ане он не соврал, ни единого слова. В её глазах заблестели слёзы.

— «Вы и понятия не имеете, сэр, как много это для меня значит».

“Ещё как имею”.

— «Оставьте конверт у моего секретаря, и я лично передам его Маркусу, обещаю вам», — Прескотт перешёл почти что на шёпот. — «С учётом сложившихся обстоятельств достойно восхищения то, что вы не оставили его, лейтенант. Не думаю, что кто-то станет отчитывать вас теперь за недопустимые отношения».

Прескотт едва не похлопал её по плечу, остановившись в последний момент, ведь Аня выглядела так, будто подобный жест мог бы стать для неё последней каплей, после чего она разразилась бы рыданиями. А председатель не хотел позорить её на людях, чтобы потом она смогла оценить, как он ей услугу оказал вместо того, чтобы лишить последнего достоинства. Когда-нибудь Прескотту понадобится, чтобы и она сделала для него что-нибудь, как и Маркус Феникс. Порой люди на самом низу вертикали власти могли куда эффективнее претворять в жизнь или разрушать любые замыслы, чем те, в чьих руках сосредоточилась явная и неограниченная власть.

В такое время не стоило врагов себе наживать, уж тем более среди тех, кто владел информацией.

“ГЛЫБА”. ДВА ДНЯ СПУСТЯ.

— «Феникс! Поднимайся сюда и объясни мне, что происходит!»

Терять Нико уже нечего было. Бежать им было некуда, а шансы вернуть порядок в “Глыбе” стремились к нулю. Засев на крыше с надеждой, что никто его позицию тут не заметит, он принялся настраивать фокусировку бинокля. Выбравшись из люка, ведущего на крышу, Маркус присел на корточки рядом с ним, протянув руку.