— «Он несколько червей подстрелил», — ответил Нико. Маркус, не став присоединяться к беседе, так и продолжил шагать по двору с руками, сунутыми в задние карманы штанов. — «Так что день не зря прожит».

— «Значит, дорога снова свободна?»

— «Ага».

— «Охуеть, ну наконец-то. Теперь-то нам уж точно какой-нибудь нормальной еды пришлют, да? Хотя, наверно, только для вас порции будут».

— «Я обязательно потребую этого», — пообещал Нико.

На какие-то несколько мгновений они оба совершенно забыли, зачем и по какой причине находятся в “Глыбе”. Жить теперь немного проще станет, хотя бы ненадолго. Заперев дверь скорее по привычке, чем из опасений, что кто-то сбежит, Нико направился в кабинет, чтобы поорать на секретаря по телефону. Уж не помрут, если отправят вертолёт в тюрьму груз сбросить. Нико решил, что сначала выплеснет всю свою злобу на секретаря, а уж потом попробует связаться с Марой.

— «Ты ведь понимаешь, что им там по хер», — с округлившимися глазами пробормотал дрожащий Оспен, возясь со своей связкой ключей. Сложно было сказать, стало ли тому причиной осознание того, что, вопреки ожиданиям, в лагерь для новобранцев его отправят куда раньше, или же он срался от страха, потому что Пьет Вердье без промедления затребует от него исполнения уговора. Вероятно, Оспен в бою с червями жизнью рисковал куда меньше. — «Ничего нам не пришлют. Кстати, позвони Кэмпбеллу с Парментером и скажи, чтобы тащили свои жопы сюда, чтобы я уже мог домой пойти».

— «Как скажешь», — ответил Нико, принявшись набирать номер телефона.

Регистратор в больнице сказал, что Мара очень занята в реанимационной палате и не может к телефону, но, по крайней мере, ей передадут, что с мужем всё в порядке. Секретарь в министерстве юстиции сообщил ему, что из-за собак у них будут проблемы, ведь те являлись собственностью правительства КОГ. Всё это прозвучало просто замечательно, ведь секретарь и слова против не сказал, когда Нико раньше подавал рапорты о том, что заключённые убивают друг друга. Обзвонив всех, Нико направился к окну, из которого открывался вид на внутренний двор, чтобы посидеть на подоконнике и выкурить последнюю оставшуюся у него сигару. Внезапно наступившая тишина действовала ему на нервы. Единственным звуком, напоминавшим Нико о том, что война ещё не закончилась, стал шум пролетавших вдали вертолётов.

Спустя четыре часа к нему зашёл Оспен.

— «Наконец-то, твою мать», — заговорил он. — «Только что позвонили. К нам едет грузовик с припасами и кое-какие гости. А именно сам Прескотт».

— «Да ёб твою мать…»