— «Да я сам это сделаю», — повернувшись к двери, Кэмпбелл вышел из кабинета. — «Я столько лет ждал того, чтобы увидеть выражение на его роже».

— «Он тебе шею к хренам свернёт при первой же возможности!» — крикнул ему вдогонку Нико. — «Ему же нечего терять!»

Какая же всё это тупая херня. В этих стены упекли худших преступников из всех, что водились в КОГ. Эти люди даже друг друга резали, как скот, и глазом не моргнув, а теперь драка начнётся из-за каких-то писем. Нико бросился за Кэмпбеллом, куда больше волнуясь о том, какой эффект этот инцидент произведёт на относительное спокойствие, которое Мерино удавалось поддерживать даже в самые сложные периоды тюремной жизни. Нико вовсе не нужна была вся эта нервотрёпка.

Добравшись до мостков, Кэмпбелла он не увидел. Сначала Нико подумал, что тот просто струсил, или же заскочил отлить по дороге. Но тут до его слуха донеслось, как распахнулась главная дверь на этаже под ним, а затем Нико заметил этого тупого ублюдка, шагающего к камерам, из дверей которых высунулось с дюжину заключённых, прекрасно понимавших, что сейчас начнётся.

— «Где Феникс?!» — требовательно спросил Кэмпбелл.

Нико перегнулся через перила.

— «Кэмпбелл, возвращайся наверх сейчас же!» — крикнул Нико, присмотревшись к Кэмпбеллу, не прихватил ли тот с собой оружия в этот раз. Но у того в руках виднелась лишь дубинка. — «Хватит уже, а?!»

Из коридора, ведущего к кухням, появился Мерино. Кэмпбелл рыскал глазами от камеры к камере, разминаясь перед замесом. Нико пришлось решать, стоит ли рискнуть, спустившись туда самому, чтобы вмешаться? Если этого не сделать, то Кэмпбеллу придётся встретиться лицом к лицу не только с Маркусом, но и со всеми остальными заключёнными. Но Нико так и не успел принять решение, так как Маркус, выйдя из камеры, медленно приблизился к Кэмпбеллу с опущенными, но не расслабленными до конца руками.

— «Ты меня видеть хотел?» — спросил он.

— «Эй, вы двое, а ну разошлись!» — крикнул Нико. — «Хватит хуйнёй заниматься! Вы что, дети малые что ли?!»

Кэмпбелл даже не моргнул, приблизившись к Маркусу почти вплотную.

— «Ты насчёт почты спрашивал», — начал он. — «Так вот, все те письма, что эта твоя сука тебе слала — я их все сжёг до последнего. И даже те, что ты ей слал. Просто хочу, чтобы ты всё знал. Я сделал это, потому что ты трусливый кусок говна».

На всём этаже повисла гробовая тишина. Заключённые следили за происходящим, затаив дыхание. Нико, видевший лишь спину Маркуса, не знал, какое выражение приняло лицо того. Зато он заметил, какое выражение приняли лица наблюдавших за Фениксом заключённых.