Эмильен задумчиво накручивала прядь волос на палец, видимо, ничего не заметив.

– Мальчик очень удивился её словам: «Но ты же дикая лиса! Зачем тебе это нужно?». Лисица вздохнула: «У меня очень скучная жизнь. Я охочусь за курами у людей, а потом люди охотятся за мной. Куры все одинаковые, и люди тоже все одинаковые. Но если бы ты стал для меня кем-то особенным, я бы узнавала тебя из тысячи! Знаешь, заслышав людские шаги, я всегда прячусь, но твоя походка позвала бы меня. И вот посмотри на поля – там растёт пшеница. Я не ем хлеб, и золотые поля мне ни о чём не говорят. И это очень грустно! Но так чудесно будет, если ты меня приручишь! Ведь у тебя волосы цвета пшеницы, и шелест колосьев на ветру станет напоминать мне тебя…».

На этот раз Кристоф не стал сдерживать насмешливого фырканья.

– Что? – Эмильен удивлённо сморгнула. – Что тебя так насмешило?

– Ты выбрала на редкость скверную сказку.

– Почему? Это, между прочим, вольный пересказ одного французского классика. И если бы ты дослушал до конца – ты бы понял, что это очень грустная история.

– Мальчик приручил лису и бросил? Или лиса обманула его, чтобы добраться до курятника?

– Нет, охотники пристрелили лису, когда мальчик её приручил, – Эмильен поджала губы. – Так что лучше бы она вообще не раскрывала рот. Тогда они с мальчиком так бы и разошлись – никому не нужные.

– Ненужные? – Крис вновь усмехнулся, – Лисы не живут в одиночку. Маленькие дети, впрочем, тоже. Так в чём же смысл сказки, Эмильен? Никому не доверяй? Держись своих? Не раскатывай губу? Не желай большего, чем у тебя есть?

– Когда-то я считала именно так. Но потом я стала смотреть на эту историю иначе, – она мягко улыбнулась в темноту. – Лисица так и жила бы, ничего не зная о пшеничных колосьях. А мальчик, хоть и не познал бы горечь утраты, но также ничего не узнал бы о дружбе с лисами. И они никогда не стали бы особенными.

Кристоф утомлённо прикрыл глаза. Силы вселенские, она и в самом деле верит, что он воспримет это всерьёз? Он уже не мальчик, чтобы с раскрытым ртом слушать наивный романтический трёп.

– Наверное, у меня нет хороших историй, – проговорила Эмильен, когда молчание слишком уж затянулась. – А у тебя? Какую историю ты мог бы рассказать?

– Разве я похож на любителя задушевных разговоров? – Крис вновь вернул лицу язвительное выражение. – Или после очередной дозы наркотика тебя тянет на взаимную откровенность?

Вспыхнувший во взгляде Эмильен гнев отчётливо мешался с удивлением. Кристофу так понравилось это выражение, что он даже наклонился вперёд, чтобы лучше видеть её лицо в приглушённом голубоватом освещении.