– А было там, чтобы бесило тебя?

– И два раза в день ко мне заходил этот чёртов культист. Я думал, с ума сойду или в зубы ему дам, он меня достал своими проповедями про благо Рейха… столько бреда про то, что нужно любит Канцлера и родину, про священное ограничение прав и свобод… хвала Свободе, что я сдержался.

– Что же дальше?

– Потом за мной пришли люди в форме. Они меня вывели из камеры и направили, в какой–то кабинет, снова с мешком на голове и усадили в жёсткое кресло… я уж думал, убьют, но всё оказалось намного хуже – эти гниды обсуждали, в какой мунуфакториатий меня отправят. Потом зашёл ещё один человек, сказавший, что принёс какой–то указ. Наступила тишина, и кто–то серьезно выругался… видать занервничали, что им не удалось задушить свободного человека.

– И чем же всё закончилось?

– Меня повели обратно и через несколько часов нам принесли извинения и довезли меня с матерью до дома. А потом я восстановился в Схоле, – Алехандро немного примолк, но потом, усмехнувшись, продолжил – Помню ваш взгляд, когда я вернулся… словно увидели ожившего мертвеца.

– Так и было, – усмехнулся Габриель. – Мало кто возвращается из таких мест, как распределитель.

– Да, это было неожиданно, – угрюмо отвесил Дивиан. – Но главное, что ты обратно к нам вернулся.

– Меня приняли обратно и это пока главное. Ещё бесит, что я теперь каждый месяц проходить тесты на «идейную деформацию» и если я ошибусь где-нибудь, то меня поведут на пятнадцати часовой курс лекций по идеалам нашего тоталитарного государства.

Тут в разговор решил ввязаться Давиан. Он пододвинул стул и сел прямо:

– Ну, насчёт «приняли» не думаю.

– Не понял, – удивлённо сказал Алехандро, после чего добавил, так же ошеломлённо – Ты к чему клонишь?!

– Ну, ты же терпишь нападки со стороны учителей и некоторых наших товарищей, – Заумно и до тошноты нудно спросил Давиан.

– А, понял. Я стараюсь не обращать внимания на учителей – не здравомыслящих марионеток государства и товарищей – бессильных кукол режима, которые верят предрассудкам и больным идеалам. Им же не понять, что меня оправдали, они до сих пор видят во мне врага народа, за которым должно следить министерство Надзора за Освобождёнными, – ответил Алехандро, причём выделив последнее предложение саркастичным тоном.

– Они верят приговору, а не оправданию, – иронично сказал Габриель. – Они готовы втоптать любого, кто единожды приступил идейную черту дозволенного.

На что Алехандро вспылил:

– Ну, раз так, то и ума у них немного!

– Ну, а отец? Ты хоть в порядке после его смерти? – въедливо спросил Давиан.