Даже Монк невольно ахнул.
Ева на экране снова преобразилась. Теперь она сбросила одежду, однако нагота ее была укрыта серебристым сиянием, так мерцает разлившаяся река в лунном свете. Лицо сохранило сходство с матерью Мары, но теперь в нем появилось неведомое прежде величие, а глаза сверкали, словно черные бриллианты.
Монк бросил быстрый взгляд на Мару.
Та еле заметно пожала плечами, понимая: нельзя показывать, что что-то идет не по плану. Это может сорвать сделку. Объяснение у нее было лишь одно: Ева научилась работать и в спящем режиме. В норме, когда Мара выключала оборудование, Ева погружалась в сон. Очевидно, она нашла способ более эффективно использовать свои мощности. Даже короткая прогулка по внешнему миру дала Еве бесконечно много – и неописуемо продвинула ее развитие.
Мара махнула рукой Калинину и сказала по-русски, еще раз доказывая, что прекрасно знает этот язык:
– Проверьте всё.
Калинина не пришлось просить дважды; теперь он не спускал похотливого взгляда с Евы.
Мара внимательно следила за его действиями, опасаясь, что он что-нибудь испортит.
Через несколько минут начал проявлять нетерпение и Монк.
– Видите, – обратился он к Николаеву, – все прекрасно. Я хочу поговорить с вашим боссом.
Тот пожал плечами и достал мини-планшет. Открыл его, приложив отпечаток большого пальца, и поставил стоймя на столе, повернув боком к компьютеру.
Через несколько долгих секунд сигнал возвестил о начале видеоконференции, и на экране планшета появилось женское лицо. Лицо бледное, словно у привидения, обрамленное белоснежными волосами. Единственным темным пятном на нем была татуировка на щеке – татуировка в виде черного солнца.
Монк шагнул к столу, плотно сжав губы и выдвинув челюсть.
Мара отступила с его пути. Даже Николаев шагнул в сторону, не переставая держать Коккалиса на мушке.
– Валя! – заговорил Монк. – Я сдержал слово.