Сигню выбирается из трюма.

— Совсем скоро нам поставят еще грузы. Если мы хотим отчалить, то это надо делать сейчас.

— А блин, — бормочет Мулагеш. — Ну ладно, посмотрим…

И она поднимается на борт, стараясь не обращать внимания на боль в бедре.

Сигню сует ей в руки второй спасательный жилет.

— Вот, наденьте это. И не мешайтесь мне под ногами.

— Хорошо, хорошо, — говорит Мулагеш.

Она садится рядом с люком в трюм и натягивает на себя жилет.

Сигню разворачивается к отцу, и в этот момент Мулагеш понимает, какие бы у них были отношения, сложись жизнь по-другому: Сигруд — высокий, гордый, суровый, стоит на причале, скрестив руки, а за его спиной в небе занимается рассвет. А перед ним — дочь, молодая и энергичная, умело балансирует на палубе качающейся на волнах яхты. Они обмениваются взглядами, и то, что они безмолвно сказали друг другу, — тайна для Мулагеш. Возможно, они говорят: ты справишься, ты молодец. И я горжусь тобой. А потом каждый понимает, что дела не ждут и пора вернуться к работе.

— Удачи в море, — говорит Сигруд.

— Удачи в работе, — эхом отвечает Сигню.

И с этими словами Сигруд наклоняется, отвязывает канат и забрасывает его на палубу. Сигню ловит его одной рукой, затем идет на корму и с одного раза запускает дизельный моторчик. Двигатель плюется и дымит, и она выводит яхту в открытое море.

На отца она не оглядывается. А когда Мулагеш смотрит на берег, Сигруд уходит с причала, тоже не оборачиваясь.

* * *

Два дня и две ночи они идут на юго-запад, и бо́льшую часть времени Мулагеш занимается тем, чтобы не путаться у Сигню под ногами. А еще она блюет.

Когда-то она посмеивалась над Шарой: мол, что ж у тебя такой слабый желудок. Теперь, проведя два дня на маленькой яхте в открытом море, она искренне раскаивается: крохотное суденышко вздрагивает от носа до кормы от каждого удара каждой волны, и снова и снова Турин боится, что вот теперь-то яхта опрокинется, а парус ее упадет в воды Северных морей, увлекая ее и Сигню в темную водяную могилу.

Естественно, ничего такого не происходит: Сигню — опытный и умелый моряк. Все время, пока они движутся, она бегает туда и сюда, чем-то занимаясь. Вот она несется по палубе мимо люка, чтобы поправить румпель, или гик, или оснастку, проверить, хорошо ли закреплен на палубе тот или иной предмет. Вся эта морская терминология — сплошная абракадабра, в которой Мулагеш ничего не смыслит. Сигню изредка бросает ей: «Осторожно, гиком зашибет» (это когда гик разворачивается над палубой, метя ей прямо в голову), или даже просто «подай-ка мне ту штуку».