— Помимо ритуала, имелись еще и другие способы попасть в Город Клинков. Если бы у нас был вуртьястанский клинок, к примеру. Или если бы мы умели погружаться в медитацию, как адепты. Тогда мы могли бы поднять меч и подчинить его себе.

— Подчинить? Как это? Я думала, что, если возьмешь в руки такой меч, станешь одержимым, — удивляется Мулагеш. — Как тот бедняга в гавани.

— Это такая улица с двусторонним движением, — говорит Сигню. — Клинки могли исполнять роль телефона, чтобы установить прямую связь с Городом Клинков. Просто когда Оскарссон взял в руки меч, он, как бы это сказать, не владел искусством медитации. А самое главное, у Жургута явно были другие планы, и обучение в них не входило. Так или иначе, но в древние времена этот привратник как раз отвечал за то, чтобы останавливать и изгонять подобных паломников. Недостойные не могли установить связь с Городом Клинков.

— Хорошо. Если меня пропустит привратник, — говорит Мулагеш, — потом что?

Тут она вспоминает свое видение — город, над которым высится странная белая цитадель.

— Там замок? Башня? Может, даже обиталище самой Вуртьи?

— Я не знаю, генерал, — говорит Сигню. — Вам известно больше, чем мне. Вы ведь там побывали.

— Отлично, — вздыхает Мулагеш.

Сигню обращает взгляд к востоку, где протянулась изломанная линия вуртьястанского побережья. Утесы похожи на складки темной измятой скатерти, блестящей в серебряном свете луны.

— Иногда я забываю, каким прекрасным может выглядеть этот пейзаж.

Мулагеш что-то ворчит себе под нос.

— Здесь, в этих краях похоронен сын Валлайши Тинадеши. Вы знали об этом?

— А? — переспрашивает Мулагеш. Потом она все-таки вспоминает, о чем идет речь. — А, да. Малыш.

— Ему было четыре года, когда он заболел и умер от чумы. Да, совсем маленький.

— Безумная идея — перевезти сюда семью.

— Времена были другие. И я не уверена, что она планировала ту беременность. Но вы правы. Честолюбие и обязанности… в общем, все это безмятежному сну не способствует.

Мулагеш косится на Сигню. Она никогда ее не видела такой несчастной и сосредоточенной.

— Когда смотришь, что ты там видишь?

— Помимо скал? Это сложно объяснить.

— А ты попробуй.