– Ты монету эту не трать, – посоветовал Най. – Это тебе на удачу.

Вишенка кивнула и взяла монету.

Вдоволь нарассказывав Наю о каждой игрушке, Корень предъявил для обозрения изукрашенную резьбой доску.

– А это уже братняя работа, – пояснил мальчик. – Он для дома того купца, откуда половицы, галтель режет.

– А галтель – это что такое? – поинтересовался Най.

– Галтель – это потолочный плинтус, – солидно пояснил Корень. – Как же так, вы вот сыщик, а таких вещей не знаете?

– Теперь буду знать, – очень серьезно пообещал Най.

Казалось бы – ну зачем ему знать, как называется эта непонятная доска и зачем она? Но Вьюн был счастлив этим знанием. Мальчишескую пору своей жизни он провел среди людей, которые пользовались вещами – а став сыщиком, очутился в мире людей, которые вещи создают. И не пожалел об этом ни на мгновение. Мастерство завораживало его. Упоительно видеть, как плоть мироздания пересотворяется в умелых руках, делаясь из бревна – доской, а затем и столом, из белой глины – фарфором, из неприметной травки – лекарством… да проживи он хоть восемь тысяч лет, все равно их не хватит досыта налюбоваться на подобное чудо!

Да взять хоть галтель этот, чем бы он там ни был. По мнению Ная, те, кто дал брату Корня прозвание, изрядно погрешили против истины. Сам бы он назвал Лапу не Шелковой, а Волшебной. И не посчитал бы, что преувеличивает.

Шелковая Лапа, легок на помине, влетел в сарайчик, словно пущенный из самострела шарик.

– Вот, – выдохнул он, не в силах выговорить после быстрого бега что-то еще.

И на верстак лег сверток со струнами.

Най осторожно надорвал его, вынул струны и придирчиво оглядел их.

– Те самые? – замирающим голосом спросила девочка.

– Те самые, – подтвердил Най. – Вот только ты уж меня прости, Вишенка, но ставить струны буду я. И первый звук пробовать – тоже я.

– Правильно, – сказал Корень. – Не обижайся, Вишенка. Он умеет лучше. Вы ведь сделаете, как надо?

Най не ответил. Он уже ставил струны, и ему большого труда стоило обуздать собственное нетерпение – до ответов ли тут? Да, он уже два года не дотрагивался до лютни – но вбитое с детства умение никуда не делось, надо только постараться, и все получится.

Пальцы вспоминали былую сноровку легко и охотно. Все будет, как надо. Конечно, струны не сразу усядутся, даже самые лучшие. Пока они с лютней привыкнут друг к другу, пока прииграются, могут и сфальшивить. Но перестроить их девочка потом и сама сумеет. А для первой пробы натянуто правильно.

– Готово? – тревожно осведомился Корень.

Готово, да. Можно пробовать звучание. И все же Най медлил, охваченный неожиданным трепетом.