– Ну, что же вы… – прошептала девочка.

Дальше медлить было нельзя – и Най коснулся струн.

Звук поплыл, заполняя собой сарайчик – яркий, чистый, певучий, глубокий.

– С ума сойти, – сорвалось с дрожащих губ Корня.

– Не надо, – сипло возразил Най. – Не затем ты чудо сотворил, чтобы потом с ума сходить.

Его пальцы касались струн привычно и уверенно. Но было что-то и кроме этой уверенности… что-то такое, что никогда не было привычным… что-то, совершившееся впервые… то, чего Най не забудет никогда.

Закончив мелодию, он без единого слова протянул лютню девочке. Та взяла ее – тоже безмолвно.

И тут дверь распахнулась настежь, и на пороге возникли плотник с женой.

– Это откуда? – спросила женщина. – Где взяли, обормоты? Она же дорогая, наверное…

Горестно замерший Шелковая Лапа. Корень, мгновенно заслонивший собой сестру – и пусть только кто попробует подойти, родители там или не родители! И глаза девочки, набухающие тяжелыми слезами…

– Эту лютню изладил ваш сын, – жестко и повелительно произнес Най. – И даже не вздумайте ее продавать.

– Это еще почему? – грозно вопросила жена плотника, напрочь вылетая из дурацкого образа певчей коровы и становясь собой – Медведихой. Той, что будет насмерть биться, защищая свою берлогу и медвежат от постороннего вторжения.

Вот только Най вторгся не затем, чтобы нападать, а чтобы защищать – и берлогу, и медвежат. В том числе и от самой медведихи, если она неправа.

– Потому что когда Государев Наставник придет заказывать лютню для своего младшего сына, – со злорадным весельем заявил Най, – он всенепременно захочет сначала эту послушать. Чтобы знать, на что мастер способен.

– Государев… Наставник?!

Женщина так и замерла с открытым ртом. Она явно была близка к обмороку.

Плотник хотел было что-то сказать, подумал, закусил свой вислый ус и не примолвил ни слова.

– А я разве справлюсь? – взволнованным звенящим шепотом спросил Корень.

Най наклонился к самому его уху.

– Школа для брата и тебя, – почти мурлыкнул он вполголоса. – Учительница музыки для сестры. Много-много отличного дерева для всех вас – и талисманного, и кедра, и какого захочешь. Никаких учителей всяких там манер. И матушка в своем рассудке – как только в себя придет и поймет, по какой ты части пойдешь. Так как?