— Зацепило? — он понимающе улыбнулся. — Да-да, я интересный.

— А ключ ко мне не пускают, — сообщила тоскливо и щёлкнула зажигалкой раз, второй, третий, то зажигая, то гася пламя. — А он нужен для инициации. Причём рядом. Иначе слияния не будет.

Сосед заколебался.

— Будьте последовательны! — я сердито поджала губы. — Хотите свой ключ — пустите ко мне мой, не хотите — оставьте нас в покое! Ну?

Сделать он ничего не успел. Щелчок зажигалки, искрящийся фейерверк до потока, и знакомая рука отобрала у меня недокуренную сигарету.

— Придумала хорошо, — одобрил Сайел, — но хватит баловаться. Зелёная уже.

А дядя Боря ничего не сказал. Он… побелел. Вскочил, бормоча и распуская паутину, но та сгорела, не долетев до меня. А в дверь… позвонили. Очень вежливо. Саламандр зубасто улыбнулся «песцу», провёл рукой по воздуху и враз спалил старые нити. И меня накрыло. Яростью, ненавистью, болью, презрением, запоздалым страхом… И жаждой крови. Бешеной. И если бы не Сайел…

— Куда? — он схватил меня в охапку. — Девушкам не к лицу морды бить. Для этого есть специально обученные люди. И нелюди.

Я зарычала, дёрнулась, а в коридоре раздался глухой удар и короткий взвизг. И послышался тихий, шаркающий звук неуверенных шагов.

— Василёк, жива? — двоюродный дед появился на пороге кухни и устало, без удивления посмотрел на дядю Борю: — Здрав будь, старина, — и сел на табуретку.

А сосед вскочил и процедил:

— Протащила…

— А любому ненормальному требуется толпа нянек и санитаров, — я криво ухмыльнулась. — И мои за мной пришли, — и дернулась в горячих руках, прошептав умоляюще: — Сай, пусти!.. Я только в глаз!.. Разочек! За Валика! Ну, Сай!..

— Уведи, — распорядился Владлен Матвеевич. — Не для её ушей разговор.

— Вася, дочка… — в голосе дяди Бори послышался страх. — Отпущу и ничего больше требовать не буду, только забери его с собой… Он же сумасшедший!

Оба-на. «Сумасшедший» — и без насмешки? Однако репутация у моего родственничка… И паутины-«пылесоса» нет, и маски сыплются на пол, разбиваясь вдребезги.

— Это у нас семейное!

— Ты не понимаешь… — прошипел сосед, пятясь к окну. — У безумия множество лиц, граней и…

— …причин? — подсказал двоюродный дед.

— Серафима сама напросилась! — рявкнул дядя Боря. — Обещала, клялась достать записи Евдокии и свои отдать, но обманула! И поплатилась!