Великий Ахитектор поправляет белоснежные, сотканные из света одежды – видимо, готовится свернуть разговор. Я тоже устал – но надеюсь, эта беседа не будет последней. Слишком долго мы не общались – пора наверстывать упущенное, и когда-нибудь тень Ноэля исчезнет, испарится, перестанет тревожить нас своим незримым присутствием.

Доктор должен понять, что смерть Сына была необходима – да и сам Майтреа смирился с ней задолго до казни. Я уверен, что Ноэль давно простил нас с Курфюрстом и сейчас гуляет где-нибудь по ту сторону света, в заоблачных далях и высях. В его душе никогда не было горечи, презрения и злости – и в этом он разительно отличается и от меня, и от Энлилля.

– Знаете, Эосфор, в чем ваша проблема? – тихо, едва слышно шепчет Великий Архитектор. – В том, что вы пытаетесь казаться циничнее, чем есть. Все эти рассуждения о единстве добра и зла, их принципиальной неразделимости, отсутствии объективной истины – все это противоречит вашему повседневному опыту и поведению. Теория расходится с практикой, понимаете?

Вот, например, убийства, произошедшие в Городе, – неужто вам нисколько не жаль жертву? Мне сложно поверить… При всех своих недостатках – а их уйма, великое множество! – вы удивительно сентиментальны. И, возможно, разумом убеждаете себя, что добро и зло суть одно и то же, две половинки единого целого, однако на уровне чувств и эмоций вы безошибочно отличаете их друг от друга.

Разве не так? Разве не горит в вас огонь праведного гнева по отношению к тому, кто посягнул на Божье создание – ни в чем не повинную девушку? Я сомневаюсь! Если, конечно, убийца – не вы. Однако и в этом случае вас наверняка мучили бы угрызения совести.

Глубоко! Я всегда знал, что Архитектор видит меня изнутри, со всеми моими слабостями и пороками. В первую очередь, я Человек – как и его Сын, как и Он сам, и только затем – нечто большее.

– Нет, Энлилль! Убийца не я… Кровь допустимо проливать лишь в случае политической или метафизической необходимости – как было, например, с Ноэлем Майтреа. Иначе никак. Кровопролитие оправданно лишь ради высоких целей и идеалов, и только история может требовать подобные жертвы. Где-то читал: «Смерть одного – катастрофа. Сотня тысяч смертей – статистика». И то правда!

Доктор, ничто человеческое мне не чуждо, и девушку искренне жаль. Но не могу сказать, что я был потрясен. Убили – и убили; неприятно, но надо идти дальше.

А скажите – ради интереса: кого вы подозреваете? Кроме меня, разумеется, ибо обо мне у вас всегда было предвзятое мнение.

– Вы правильно угадали: первый кандидат – именно вы; второй – Курфюрст; третий – к сожалению, Настоат…