— Музыкант. Сам себя спасёт, — продолжая кланяться, заверил Большой Японец.

— Какой это Музыкант? Крыса! Жалкий неудачник! Поздно, — Чернокнижник сделал жест, и послышался скрежещущий вой из десятка тысяч нечеловеческих глоток за стенами замка. — На приступ, мои слуги! На приступ, тёмная рать!

Дракула шагнул к стене и снял висящий рядом на гобелене двуручный меч.

— Так дрался я против полчищ сарацинов! — крикнул граф с отчаянной радостью воина, дождавшегося горячего дельца. Он взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух, и устремился на Чернокнижника.

В руке чёрного колдуна возник амулет в форме семиконечной звезды, вспыхнувший ярким пламенем. И противники сошлись в ожесточённой схватке. В их лице в бою сошлись огромные силы, наполняемые из единого источника, название которому — Тьма.

А рвы замка уже волной цунами пересекала нечисть. Мерзкие, жаждущие разрушения создания карабкалась по стенам, сметая защитников — призрачных воинов и солдат из плоти и крови. Рыкали пушки, лязгал металл, скрежетали когти. И витал надо всем этим дикий визг боли, ужаса, торжества — он без труда пробивал толстые стены.

Дракула и Чернокнижник закружились в странном танце, их начал окутывать светящийся белый кокон.

— Давно-давно они хотели драться, — пояснил Большой Японец, на лице которого не было и намёка на беспокойство. — И дерутся наконец.

В окна грудью бились огромные чернильно-чёрные птицы, заслонявшие звёзды и разрубающие крыльями большой серебряный диск полной Луны. Их клювы долбили по крепкому стеклу, от чего по нему начала расползаться паутина трещин.

— Я вас отсюда не возьму, — сообщил Большой Китаец. — Силы нет.

— Мы погибнем! — воскликнул Лаврушин.

Этот крик души слишком часто вырывался у него последние дни.

— Сила есть, — японец не уставал кланяться. — Не у меня. У тебя. Ты имеешь инструмент. Ты прошёл испытания. Ты играй.

— Нет! Я не умею!

— Иначе умрём. Плохо умрём. Мне без вас тоже не уйти. Я в ловушке. Это холодный мир.

— Холодный мир?

— Воин солнца не должен сюда лезть. Кто влез — не уйдёт. Совсем не уйдёт.

— Почему?

— Холодный мир хранят семьсот ифритов и восемнадцать чёрных птиц Тота. Они пропускают сюда всех, но не выпускают никого. Только Музыкант может открыть здесь ворота.

Стекло треснуло. Осыпалось. И в зал ворвался поток чёрных птиц.