Сборы проходили в такой жуткой спешке и суете, что Бен даже не рискнул заикнуться о том, что хотел бы до отъезда еще разок съездить к Светке и попрощаться по-человечески, глаза в глаза. Кто его знает — вдруг этот разок окажется последним? Но, глядя на сосредоточенного исключительно на сборах Ромку, он оставил свои соображения при себе. Во-первых, Ромка впарит ему за пораженческие настроения. Во-вторых, было действительно некогда. Оставшийся вечер они проползали между разложенных и раскиданных по комнате свертков с походным снаряжением и личными вещами, выбирая из них необходимое, и укладывая рюкзаки. И к ночи повалились на койки, совершенно измотанные. А назавтра их уже нес на юго-запад плацкартный вагон.

Выйдя в тамбур, Роман вскинул руки и с удовольствием потянулся. Из приоткрытого окна хлестал холодный ветер. Роман хотел встать коленями на ящик для мусора и подставить лицо свежему встречному потоку, но из-под крышки доверху набитого контейнера торчали разноцветные горлышки пустых пластиковых бутылок и не давали опустить ее полностью, а взгромождаться на покатую поверхность было совершенно неудобно. Проводница еще не выносила мусор, перегон длинный — прошлую станцию проезжали ночью, следующая будет через пару часов. Оставалось только упереться руками в раму и придвинуться поближе к отрытому окну.

По легенде и документам он — младший научный сотрудник, едет собирать материал для будущей кандидатской, а Вадим — студент-практикант. Биолог, мать твою… «Дуб от березы еще отличит, а вот сороку от вороны — уже не факт, — с сарказмом усмехнулся Роман. — Ничего, лишь бы поменьше рот открывал, когда пограничники на заставе или местные менты на станции назначения начнут задавать вопросы.»

…Бен, цепляясь за поручни и опоры полок, вышел в тамбур перед туалетом. Ромка бочком сидел на ящике для мусора, глядя в сизое небо над черной кромкой несущегося мимо леса.

— Ром…

— Чего тебе?

— Да так… Поговорить хотел… А там, — он кивнул в сторону вагона, — народу полно…

— Ну, говори… Только поглядывай на наш отсек, чтоб вещи никто не слямзил!

— Да никто наши сидоры с полок не стащит! Успокойся ты…

— Ну, говори, чего хотел, — в тусклом желтоватом свете ромкино лицо казалось мрачнее обычного.

Бен оглянулся на проходящего мимо них в тамбур курильщика, и понизил голос:

— Говорю же, неспокойно на душе. Предчувствие нехорошее…

— Немудрено, — спокойно отозвался Ромка. — Не на шашлыки едем. Есть шанс, что и не вернемся. Ты об этом знаешь, вот и все твое «предчувствие». Никакой мистики.

— Но какой опасностью от Гордимыча пёрло…