— Ни фига себе! — в наступившей тишине голос Клюева прозвучал особенно громко. — Тарелка!

— Никак к нам ещё гости? — озадаченно пробормотал Хромов.

А диск между тем плавно снизился и утвердился у распахнутых ворот, в аккурат рядом с забытыми там снегоходами. Один из секторов его нижней обшивки дрогнул и начал медленно отделяться от корпуса, образуя с каждой секундой расширяющийся мерцающий просвет. Окончательно опустившись и коснувшись заснеженной поверхности земли, он замер, превратившись в наклонную аппарель и обнажив уже полностью открытый люк с туманным маревом за ним, надёжно скрывающим внутренние подробности. Безмолвие нарушалось лишь возбуждённым дыханием людей и хлопками последних одиноких файерболов.

Наконец из дымки выступил тёмный силуэт и неспешно двинулся вниз, к застывшему в ожидании народу. Выйдя из тени диска, он сразу попал в освещённое пространство, и каждый с изумлением смог рассмотреть абсолютно зелёного, о трёх глазах и четырёх руках, заканчивающихся тремя же длинными, расширяющимися к подушечкам пальцами, с носом раструбом и висячими, как у спаниэля, ушами инопланетянина, одетого, однако, в совершенно земную, красную с белой опушкой, шубу, лихо заломленную дедморозовскую шапку и своеобычные валенки, сидевшие на нём особенно нелепо.

— С Новым годом, дорогие земляне! — гулким басом торжественно произнёс он и тут же с безупречными интонациями извозчика зачастил. — А кого прокатить с ветерком?! Кому удовольствие доставить? Удалая потеха со звоном бубенчиков! Не побрезгуйте, граждане, утлым судёнышком!..

— Ну, Женька! — выдохнул Кобыш. — Ну, аферюга! — и начал искать приятеля глазами. Углядел-таки. Тот стоял в сторонке, у крыльца, с непорочным видом взирая на устроенный из озорства розыгрыш, мол, я тут и вовсе не при делах.

— Молодец! — одобрительно отозвалась Вивьен. — Хорошо сработано и не менее прилично заэкранировано. Никто ничего не заподозрил.

Пока шёл обмен мнениями об изобретательности Седых, вперёд отважно выступил Фёдор.

— Дяденька инопланетянин, — он шмыгнул носом, поправляя сползшую набекрень мушкетёрскую шляпу. — А мне можно? С Машкой и Никитой.

— Однозначно, — голосом престарелого Жириновского заявил зелёный человек. — Не было ещё в России более достойных пассажиров. Прошу ко мне.

Парнишка, сопровождаемый молодой парой и самозваным Дедом Морозом, степенно взошёл на борт, люк закрылся, тарелка под весёлое улюлюканье оставшихся снялась с места, игриво фыркнула, выпустив несколько мелких облачков пара, и, совершив круг почёта, со свистом пошла над тайгой.