– Да, сейчас, где-то тут было. – Девушка молниеносно отступает, отдав приказ всем клеткам тела вплоть до спиралей ДНК. Китель хватает ее за руку, но она ловко вырывается и стремительно, размываясь в неясное пятно, исчезает на дороге среди людей и повозок.

– Держи ее! Именем министерства! Держите пружинщицу!

Все ее существо приказывает девушке замереть на месте, подчиниться, но Эмико может лишь бежать, почти ощущая оплеухи, которые раздавала сенсей Мидзуми за непослушание, и жалящие слова за возражение хозяйским прихотям.

Эмико сгорает со стыда, слыша за спиной команды, но толпа уже поглотила ее, кругом сплошной поток мегадонтов и повозок, а сам китель бежит слишком медленно, ему не найти тот переулок, в котором она переводит дух.

Обходить патрули стороной долго, но теперь Эмико даже нравится эта игра. Если быть осторожной и быстрой, давать себе передышку между стремительными пробежками, уходить от преследователей просто. Изумляясь своей невероятной скорости, она словно заново себя открывает и начинает подозревать, что обучением и оплеухами сенсея Мидзуми из нее выбивали знание собственной природы.

Наконец пружинщица подходит к башне Плоенчит и начинает долгий подъем по лестницам. Райли, по обыкновению, сидит в баре, нетерпеливо ждет.

– Опоздала. С тебя штраф.

Эмико просит прощения, стараясь при этом не чувствовать вины.

– Переоденься. Сегодня важные гости. Очень важные. Вот-вот приедут.

– Я хотела бы спросить вас о деревне.

– Какой еще деревне?

Она, не переставая мило улыбаться, думает, а не врал ли Райли и есть ли такое поселение на самом деле.

– Той, где живут Новые люди.

– Все никак из головы не выбросишь? Я же говорил: заработаешь – отправлю тебя туда, раз так охота. – Он показывает на подсобку. – Иди, скоро выступать.

Эмико хочет задать еще вопрос, но лишь покорно кивает – все потом; он выпьет, станет сговорчивей, тогда и можно будет выпытывать.

В гримерной переодевается Канника – бросает на пружинщицу презрительный взгляд, но ничего не говорит. Эмико тоже меняет одежду и уходит за первым за вечер стаканом льда. Пьет бережно, смакуя прохладу и ощущение того, что все хорошо, которое не оставляет даже здесь, в душном небоскребе. За огороженными веревкой окнами мерцают огни. С высоты город прекрасен. Если бы не люди – настоящие люди, – можно было бы его полюбить.

Эмико делает еще глоток.

Вдруг – переполох, женщины падают на колени, все головы в пол – делают кхраб, Эмико – за ними. Опять он, тот жуткий человек. Тот, который как-то приходил с Андерсоном-самой. Самого Андерсона, как она ни высматривает, нигде не видно. В двери вваливаются Сомдет Чаопрайя с приятелями – уже румяные от выпивки.