Чудовищная мысль. Доктор живет ради игры в эволюционные шахматы на поле размером с весь мир. Это великан, который отбивает атаки других гигантов, прихлопывает их, как мух, и хохочет, ублажая собственное «я». Но все великаны рано или поздно падут, и что тогда делать королевству? Канью пробивает холодный пот.

– Есть еще вопросы?

Она ловит на себе взгляд Гиббонса и спешит отогнать жуткие мысли.

– Значит, вы уверены насчет этой болезни? Знаете, что надо делать? Просто посмотрели и сразу все поняли?

– Не верите, так поступайте как обычно, по учебникам, шагайте прямиком в могилу. Или вырвите проблему с корнем – сожгите весь промышленный квартал. Ваш любимый способ – рубить с плеча – тут поможет. А этот вирус, – доктор машет в сторону микроскопа, – пока не очень жизнеспособен, хотя, конечно, мутирует быстро. Он слишком слаб. К тому же человек для него – не лучшая среда. Чтобы заболеть, его надо втирать в слизистую – в нос, в глаза, в задний проход – куда-нибудь поближе к крови и внутренним органам, туда, где он сможет расти.

– Тогда все в порядке, раз этот вирус не опаснее гепатита и фагана.

– Только в отличие от них может сильно мутировать. И вот что: ищите предприятие с химрезервуарами, с бассейнами, в которых выращивают какие-нибудь организмы, – фабрику «Хайгро» или «Агрогена», завод, где делают пружинщиков, – что-то вроде того.

Глядя на мастиффов, Канья спрашивает:

– Пружинщики способны разносить эту болезнь?

Гиббонс похлопывает одного из псов по спине и отвечает:

– Птицы и млекопитающие – да. Но сперва осмотрите фабрики с такими резервуарами. Будь мы в Японии, я бы в первую очередь подумал на места, где выращивают пружинщиков, но тут источником может быть любое биопроизводство.

– Какие именно пружинщики?

Гиббонс сердито фыркает.

– Да при чем тут «какие»? Дело в контакте с вирусом. Если их растили в зараженных бассейнах, они могут быть переносчиками. К тому же оставите вирус как есть – мутирует и скоро перекинется на людей, и откуда он пришел, уже будет не важно.

– Сколько у нас времени?

– Это вам не период распада урана и не скорость парусника – тут не измеришь. Хорошо его кормите, и он сам научится есть, разводите в сыром городе, забитом людьми, и он расцветет. А стоит ли устраивать панику – решайте сами.

Презрительно скривив губы, Канья выходит из лаборатории. Гиббонс кричит ей вслед:

– Удачи! Сгораю от нетерпения узнать, кого из своих многочисленных врагов вы убьете первым!

Она пропускает язвительные слова мимо ушей и спешит на свежий воздух.

Подходит Кип, вытирая волосы полотенцем.