Риданис! И откуда у упёртой анаренши столько ненависти ко мне? Почему ей претит одно лишь моё существование? Глядя в её безумные глаза, я не находил ответа. Я отпрыгнул от нового рубящего удара и замер… Проклятье! Не могу шевельнуть ногами!
— Вот ты и попался! Теперь не попрыгаешь!
Подо мной засиял белый круг. Световая ловушка! Никогда бы не подумал, что свет может обездвиживать! Ничего! Руки, тело и голова не скованы. Это всё же не парализующая ваирагия хаоса. Использую Анриду, сожгу ловушку к таким-то матерям!
— Ну, уж нет! — Аштариен рванулась ко мне, завидев, как загорелось огнём кольцо на моём пальце.
Вшух! Рубящий удар окатил меня волной ветра. Правую руку обожгла острая боль, мгновенно заполнившая всё сознание! Кисть и предплечье, отрубленные у самого локтя, кружась в воздухе и брызгая кровью, плюхнулись на пол. Меня опять покалечили!
— Теперь ты остался без своей игрушки! — Аштариен вновь безумно улыбнулась, замахиваясь для удара. Мне оставалось лишь смотреть за движением клинка. Сейчас он опустится и развалит меня надвое!
— Оставь его в покое, тварь!
В спину Аштариен ударила стрела и взорвалась ледяным цветком. Мия! Только не это! Ей нельзя было вмешиваться! Ещё взрыв. И ещё. Мия продолжала сыпать стрелами. Ей удалось отвлечь внимание Аштариен. Анаренша развернулась к назойливому противнику.
— Как ты смеешь вмешиваться в священный поединок?!
Её меч вспыхнул и выстрелил лучом света.
Взрыв! Мия отлетела, прокатилась по полу и замерла на полу изломанной куклой. Её лук валялся в стороне.
Боль кольнула в сердце, приглушив боль в запястье. Но затем и она отступила, сгорев в волне гнева, забурлившей во мне, и пробудив внутри чудовище!
— Нет! Мия!
Я ринулся к ней мимо Аштариен, совершенно не обращая внимания на врага. Я не заметил, как умудрился сжечь сковывающую ноги ловушку. Эян и Трено успели раньше меня. Они сидели рядом и беззвучно смотрели на обожжённое лицо моей Мии.
— Мия! — я опустился на колени и уцелевшей рукой стал убирать с её лица спутавшиеся, местами почерневшие пряди серебряных волос. — Родная, очнись.
— Она ещё жива, — прошептала Эян.
— Прости, брат, — произнёс Трено. — Мы не успели её остановить. А ведь должны были понять… Проклятье! — он ударил кулаком по полу.
Я нагнулся над ней и поцеловал в лоб, затем в закрытые глаза, коснулся её губ своими. Её веки дрогнули и медленно распахнулись, я улыбнулся и не смог сдержать слёз радости.