– Полагаю, это возможно, – торжественно ответил канцлер Савко. – Художники непредсказуемы даже в самое лучшее время.

– Слишком богатое воображение, как я обнаружил.

– Крайне богатое.

– Отсутствие дисциплины?

– Хорошее высказывание, синьор. Они также недостаточно понимают, какую рябь и круги по воде их действия могут вызвать в огромном мире.

– Элегантная фраза, канцлер. Если я могу так выразиться.

Савко наклонил голову.

Посол Серессы подошел к очагу, в котором горел жаркий огонь. Он бросил к него конверт и рисунок, ранее присланный ему. Оба наблюдали, как они горят.

– Совершенно правильный поступок, – с одобрением произнес Савко, когда бумаги догорели.

Фалери, стоя у камина, посмотрел на него.

– С вашего позволения, я удалюсь. Я предпочитаю после наступления темноты не находиться вне дома, – серессец двинулся к выходу.

– Подождите, синьор.

Фалери остановился у двери.

Сидящий за своим письменным столом Савко спросил:

– Страны и империи джадитов не должны так поступать друг с другом, правда? – сейчас он шел на риск.

– Согласен, – ответил Фалери. – И я говорю это от имени Серессы. Сожалею, что в этом возникла необходимость. Не мы это начали, – он бросил взгляд на огонь. – Мы ведь это сожгли? Оставили в прошлом?

Савко набрал в грудь воздуха.

– Другие вещи горят, синьор, когда османы приходят на наши земли, – вот оно!

Фалери задумчиво кивнул.

– Неверные – жестокие выродки. Сересса надеется, что наш щедрый кредит поможет императору Родольфо защитить его земли.