– Ты нас сильно не жалей, – отозвалась Оксана-вторая. – Сочувствует он! Одна голова хорошо, а две лучше. Сам-то чем занимался? На Земле?

– Студентом был, – Лещинский застегнул пряжку пояса. – На педагога учился. А потом я оказался на другой планете, и там служил в армии.

– В армии? – не поверила Оксана-первая. – Неужели там было не захолустье, вроде нашего?

– Нет, там был город. Я как-нибудь расскажу… – Он поморщился, надевая рубашку. – А где остальные?

Оксаны показали пальцами вверх.

– На этаж выше. Придется подниматься по лестнице. Сможешь?

– Вполне, – Лещинский и в самом деле чувствовал себя вполне сносно. Слегка пошатывало, да иногда перед глазами мелькали темные пятна, но в целом – хоть в кабину бронехода лезь.

В сопровождении девочек он подошел к обшивке, там же обнаружилась лестница, похожая на пожарную. Лестница проходила между обшивкой, закрепленной на фермах, и бетонной стеной небоскреба. Лещинский посмотрел вниз – все равно, что в колодец заглянул. Посмотрел вверх и увидел лишь тьму, простроченную тонкими лучами дневного света.

На следующем этаже Лещинского встретил тяжелый запах пригорелого жира. Что-то булькало в котелке над костром. Гаррель ковырялся в углях изогнутой на манер кочерги арматурой. Из котелка торчали черные перепончатые крылья.

– А, очнулся! – Гаррель заулыбался. – Спешишь на аромат! Сейчас будем лопать: один раз в сутки суп должен быть в желудке, – и он помешал варево той стороной арматуры, за которую держался, когда переворачивал угли.

Рядом возилась со стрелами и наконечниками Сон-Сар. Трое детей – все младше Оксан лет на пять – играли неподалеку в классики. Когда Лещинский появился, они прекратили скакать, с любопытством уставились на него, хлопая глазенками. Черная от многочисленных бородавок нгенка сидела возле бреши в металлической обшивке и напевала под нос что-то гипнотическое на языке праворуких. Лещинский различил лишь часто повторяющуюся фразу: «А оно все выворачивается, выворачивается…» На плечах и груди нгенки белел нанесенный известью шаманский узор.

Лещинский кивнул нгенке – та никак не отреагировала, кивнул Сон-Сар, а затем подсел к костру.

5

5

– Ешьте, Ок-Сар, не смотрите на еду, как на врага.

Арсианка улыбнулась девочкам и, чтобы подать пример, с шумом отхлебнула из глиняного черепка, что заменял ей тарелку. И Гаррель тоже причмокнул, подыгрывая новой подруге. По взглядам, которыми обменивались арсианцы, по их жестам, Лещинский понял, что они уже совокуплялись. Что ж, совет да любовь. Гаррель, как и всякий другой гвардеец, в Колонии не страдал недостатком внимания самок, а вот Сон-Сар, скорее всего, истосковалась по чешуйчатым рукам и губам самца своего вида. И пусть Гаррель не плачется, что, дескать, дома его все считали уродом. Сон-Сар он явно устраивал. По крайней мере – пока.